– Мне подождать в машине?
– Да, я все разузнаю и вернусь.
– Ты недолго, а то холодно тут.
Старенький домик за долгие годы обветшал, стены покосились, крыша прохудилась. Когда-то Мари заботливо вела хозяйство, выращивала овощи в огороде, держала кур. Сейчас все пришло в запустение.
Из дома донесся звук разбитого стекла, раздался чей-то громкий сердитый голос и на крыльцо, хромая, вышел юноша. Вслед ему неслись злобные выкрики и ругательства.
– Робер? – ошеломленно пробормотал Люк.
Молодой человек озадаченно поднял голову и исподлобья посмотрел на него.
– Мсье, это частные владения. Что вы тут делаете? Вы заблудились?
– Робер? – чуть громче переспросил Люк.
– Да, – ответил он, нервно оглядываясь. – В чем дело?
Люк с ужасом заметил, что лицо юноши пересекал уродливый шрам, и от неожиданности словно утратил дар речи.
Молодой человек пожал плечами.
– Что вам угодно, мсье?
– Простите, – выдавил Люк. – Я не хотел…
– Ничего страшного, я привык. На меня все так смотрят.
– Робер, ты меня помнишь? Я…
На крыльцо выскочил приземистый коренастый мужчина, судя по всему, отец Робера. Он, потрясая кулаками, заорал на сына:
– Трус! Рохля! Слабак!
Робер безмолвно смотрел на него.
Люк решил вмешаться и произнес:
– Добрый день, мсье. Меня зовут…
– Плевать мне, как тебя зовут, чужак. Убирайся с моей фермы! – Он прищурился и всмотрелся в машину за изгородью. – Что это у тебя там? Бутылочки горячительного не найдется? А, да там и кое-кто поинтереснее есть… – с похотливой улыбочкой заявил он.
Люк обернулся и заметил, что дочь вышла из машины.
– Дженни, подожди! – велел он и обрушился на старшего Дюга: – А ты заткнись, старик, или я тебе сам рот заткну.
Дюга презрительно сплюнул и вызывающе уставился на него.
– Простите, – произнес Робер, – отец… Ох, уезжайте, прошу вас.
– Я к тебе приехал, а не к этому жалкому пропойце, – заявил Люк и рявкнул на старика: – Убирайся в дом, мне с твоим сыном нужно поговорить.
– Ты с этим ублюдком разговаривать собрался? – удивился Дюга.
– Иди в дом, отец, – умоляюще произнес Робер. – Я разберусь.
– Смотри у меня, – буркнул Дюга, грозя сыну грязным пальцем.
До Люка донесся запах перегара и немытого тела. Дюга закашлялся, харкнул, смачно сплюнул на землю комок слизи с кровью и ушел в дом, хрипя и задыхаясь.
Люк с облегчением вздохнул. Робер потупился и не поднимал глаз.
– Однажды Мари Дюга и ее пятилетний внук Робер, рискуя собственной жизнью, спасли партизана, которого ранило в битве на Мон-Муше, – начал Люк. – Он обещал вернуться.
Робер вздрогнул и уставился на Люка зеленовато-серыми глазами.