От неожиданного заявления Люк вздрогнул и поспешно отхлебнул кофе.
Робер взглянул на Люка и негромко спросил:
– Вы женились на Лизетте?
Люк, едва не поперхнувшись, изумленно посмотрел на юношу.
– Откуда ты знаешь?
– В бреду вы все время повторяли ее имя.
– А сам ты как? Расскажи… – попросил Люк.
– Мне нечего рассказывать, мсье Боне. Не люблю вспоминать прошлое.
– Послушай, я хочу тебе помочь, – неожиданно выпалил Люк.
– О чем вы?
– Я же вижу, тебе здесь плохо.
– А где хорошо? – Робер грустно пожал плечами.
– Где угодно, лишь бы подальше от старого мерзавца, – заявил Люк.
– Ему недолго жить осталось, хотя он еще не старый, – ответил Робер. – Пьет много… У него рак, мсье. В Германии получил, когда его угнали на принудительные работы, куда-то на химзавод. А бабушку убили.
Люк вздрогнул, словно от удара, услышав прямодушные слова юноши.
– Как?!
– После битвы на Мон-Муше немцы проводили карательные операции, партизан в горах искали. Бабушка меня прятала, не хотела, чтобы обо мне узнали. – Робер вздохнул. – Однажды на ферму явились три немецких мотоциклиста, забрали еду и кур, меня искали, а я в сено зарылся, в амбаре. Бабушка на них стала кричать, назвала ворами, они ее избили и расстреляли. Я все видел. Они дом разграбили, козу прирезали и уехали.
По щекам Дженни покатились слезы: девочка впервые столкнулась с ужасами войны.
– Мне тогда шесть лет было, – продолжал Робер. – Соседи помогли мне похоронить бабушку, за мной тетя присматривала, а потом мама из Марселя приехала. Когда отец вернулся из Германии, они все перессорились. Мама через год умерла от инфлюэнцы, и отец женился на ее сестре, Джульетте. После Германии он стал другим, злым и жестоким. Мачеха меня защищала, как могла, но все без толку. Он пил, избивал нас, а когда на меня с ножом бросился, Джульетта не выдержала и сбежала. А я в больницу попал… Отца жандармы допросили, не знаю, что он им там наговорил, но его оставили в покое. Его когда-то любили в деревне, никто не верил, что он способен родного сына изуродовать.
– А ты почему остался? – с ужасом спросила Дженни.
– Куда мне бежать? – понурился Робер.
Люк не сводил глаз с юноши.
– Он сначала напьется, а потом ему стыдно, – вздохнул юноша. – Плачет, прощения просит. Я за ним присматриваю, жалко же, отец все-таки. Ну ничего, недолго осталось.
– За что он тебя так?
– Немцы с ним жестоко обращались, вот он и озверел. А с ножом на меня полез спьяну, требовал, чтобы я защищался. – Робер пожал плечами. – Мне тогда всего пятнадцать было, а он сильный, здоровый. В прошлом году он меня из ружья подстрелил… вот, хромаю теперь.