– Полковник Маркус Килиан – единственный, кого я любила, – твердо сказала она. – С ним не мог сравниться никто. Он ярким метеором ворвался в мою жизнь, и рядом с ним все остальные меркли. Он подарил мне тебя, Макс. Мы познакомились в тридцать восьмом и сразу же сблизились, однако ситуация в Европе осложнилась, и мне пришлось срочно вернуться в Швейцарию. Только здесь я поняла, что забеременела. К этому времени Маркус уехал в Берлин и получил назначение на фронт. Мы оба знали, что нет смысла надеяться на будущее. Он твердо решил уйти на фронт холостым, без семьи. Во время нашей последней встречи он объяснил мне, что вести солдат в бой и принимать трудные решения гораздо легче, когда не надо волноваться о родных и близких. Мне был близок и понятен ход его рассуждений – я ведь женщина практичная. – Она улыбнулась и покачала головой. – Тогда я еще не знала, что беременна. Мы попрощались, но никто из нас не подозревал, что мы расстаемся навсегда. Времена были тяжелые. Я вернулась в Швейцарию, решив, что когда-нибудь мы встретимся и во всем разберемся…
– Однако вы так и не встретились.
Ильза вздохнула.
– Мы с ним больше ни разу не виделись. Он несколько раз писал мне, по-дружески рассказывал о своей жизни, но не заговаривал о чувствах, только выражал надежду, что я жива и здорова.
– А ты ему писала?
– Да, я ответила ему на одно письмо. По-моему, он не хотел, чтобы мы поддерживали переписку. Для него это было слишком болезненным напоминанием о том, чем он пожертвовал. Маркус был прекрасным военачальником, хотя в душе его жил трагический романтик. За это я его и полюбила. В то время я была суровым реалистом, ученым, а твой отец мечтал о чудесах. Я отправила ему письмо с одним из своих берлинских знакомых, который передал послание в обход фронтовой почты. Я догадывалась, что Маркус воевал в России. Ходили слухи, что он нарушил приказ Гитлера и попал в немилость. Позже выяснилось, что его отправили в Париж. За шесть лет я получила от него всего два письма, но они возродили во мне волю к жизни. Я очень надеялась, что он к нам вернется, что у тебя будет настоящий отец.
– А когда ты узнала о его смерти?
– Последнее письмо он написал в сорок четвертом, мой французский корреспондент отправил его годом позже. Оно пришло на мой женевский адрес – Маркус не знал другого, – долго плутало, и я получила его только в сорок восьмом. Целых четыре года я не знала, что Маркуса нет в живых. Хотя, может быть, я почувствовала это, и мой организм отреагировал…
Макс понял, что мать имеет в виду раковую опухоль.