– Прекрасный был вечер, – говорю я.
– Да, – соглашается Рут. – Прекрасный.
Выражение лица у нее немного грустное.
– Я знала, что хочу выйти за тебя. И не сомневалась, что мы будем счастливы вместе.
И я прекрасно понимаю, о чем она думала тогда.
– Ты надеялась, что врач мог и ошибиться?
– Кажется, я сказала, что на все Божья воля.
– Никакой разницы.
– Может быть, – отвечает Рут и качает головой. – Я знаю одно: когда мы сидели на берегу тем вечером, мне показалось, что Бог одобряет мое решение.
– А потом мы увидели падающую звезду.
– Она так и сияла на небе, – подхватывает Рут, и в ее голосе звучит восхищение. – Я впервые увидела такое чудо.
– Я велел тебе загадать желание.
– И я загадала, – отвечает она, встречаясь со мной взглядом. – И оно исполнилось очень скоро.
Хотя было уже поздно, когда мы с Рут вернулись, ее мать еще не спала. Она читала, сидя у окна, и, как только мы вошли, скользнула по нам взглядом – нет ли расстегнутых пуговиц или песка в волосах? С очевидным, хоть и старательно скрываемым облегчением она встала и принялась болтать с Рут, пока я ходил к машине за чемоданом.
Как во многих домиках на этом участке пляжа, здесь было два этажа. Рут с родителями жила на первом, а комната, которую отвели мне, располагалась неподалеку от кухни, на втором. Мы несколько минут еще посидели на кухне, пока Рут не начала зевать. Ее мать тоже, намекая, что пора прощаться. Рут не стала целовать меня при ней – мы еще не настолько осмелели, – и, как только девушка вышла, мать зашагала следом.
Я выключил свет и вернулся за заднее крыльцо. Красота моря под луной и ветер в волосах успокоили меня. Я долго сидел там, наслаждаясь прохладой, и думал о себе и о Рут, о Джо Торрее, о родителях…
Я пытался представить маму и отца на Аутер-Бэнкс, но тщетно. Мы никогда не ездили отдыхать семьей – не на кого было оставить магазин, – но, даже если бы это произошло, вряд ли у нас получился бы безмятежный отпуск. Мой отец за грилем, с бокалом вина в руке… с тем же успехом я мог вообразить его на вершине Эвереста, и мне сделалось грустно. Я понял, что отец совершенно не умеет отдыхать. Казалось, он вел жизнь, наполненную исключительно работой и тревогой. Родители Рут, напротив, наслаждались каждым моментом бытия. Я был потрясен тем, насколько иначе они воспринимали войну. В то время как мои родители погрузились в прошлое, отец и мать Рут с надеждой смотрели в будущее, словно боясь упустить шанс. Они предпочли извлечь максимум из своего везения и не переставали благодарить судьбу за то, что имели.
В доме царила тишина, когда я наконец вошел. Искушаемый мыслями о Рут, я на цыпочках спустился по лестнице. В каждом конце коридора находилось по комнате, но, поскольку двери были закрыты, я понятия не имел, где спит Рут. Я стоял и ждал, переводя взгляд с одной двери на другую, а потом развернулся и поднялся к себе.