Погибли десять тысяч Имперских Кулаков. У меня в голове не укладывалась эта катастрофа.
Осталось триста шестьдесят три боевых корабля. Судьбы свыше двадцати тысяч моих братьев Имперских Кулаков теперь в моих руках. Такое бремя мне прежде не доводилось нести. «Я должен», — подумал я. — «Даже если это выше моих сил, я должен».
Я приветствовал собравшихся кивком.
Тишина. Затем сотня кулаков в унисон ударила в нагрудники.
Я указал на медленно вращающуюся проекцию системы, в которой мы оказались. Она называлась Фолл, система столь незначительная, что ее существование отражалось разве что в примечаниях к навигационным записям. Проекция повернулась, вращающиеся планеты исчезли, когда часть изображения увеличилась, чтобы показать уцелевшие корабли Имперских Кулаков. Я позволил картинке вращаться еще некоторое время. Всем присутствующим нужно было обсудить один вопрос.
— Пятьсот кораблей нацелились в сердце величайшего из когда-либо совершенных предательств. Двести погибло, когда шли к единственному спокойному району посреди шторма. Две планеты, когда-то заселенные, теперь необитаемы. — Я посмотрел туда, где перемещались пурпурные облака, изображающие соответствующие варп-условия вокруг системы. — Мы здесь, окруженные штормами, которые пригнали нас сюда. Лишенные связи. Изолированные. Пойманные в ловушку. — Я поднял глаза на выжидающие лица; некоторые кивнули, словно понимая, куда я клоню. Возможно, они уже видели подобные нашей ситуации признаки и сделали тот же вывод. Я знал, как устроить засаду, использовал их в десятках войнах, и я знал, что значит убить ослабленного и застигнутого врасплох врага. Глядя на проекцию нашего флота, плывущего в систему Фолл, я видел западню. То, что кто-то смог создать нечто подобное, было вне моего понимания, но я понимал, что говорит мне интуиция.
— А если нас заманили в западню, — сказал я и голос разнесся по безмолвному залу, — кто наш враг?
Императорский Дворец, Терра
Отец ожидал его в старейшей цитадели Терры. В крепости Бхаб — полукруглая скала неправильной формы устремилась к крыше мира, подобно указующему в небеса персту. Долгие тысячелетия Древней Ночи она служила прибежищем военачальникам, королям, тиранам. Но даже они называли ее древней. А сейчас цитадель — безобразный пережиток прошлого, уцелевший в разрастающемся Императорском Дворце — прямое напоминание о дикости среди монумента просвещению и единству. Сигизмунд задался вопросом: одержит ли теперь победу старый варварский бастион над попытавшимся покорить его Дворцом. «Старые пути и привычки снова вернулись, как всегда». Войны шли непрерывно с тех пор, как человек впервые ступил под солнечный свет, и продлятся бесчисленные годы спустя, когда звезда потухнет. В этом он был уверен.