Наконец-то он был дома! Обедать он сел только после того, как тщательно осмотрел все задвижки на окнах.
После обеда учитель протер пенсне и уселся в кресло против окна. Заряженный пулей дробовик стоял рядом с ним. Теперь толстенький человек чувствовал себя храбрым. Он открыл форточку и стал прислушиваться к доносившимся с улицы голосам.
– Экстренный выпуск! – звонко крикнул газетчик, вывернувшись из-за угла. – Зверь-людоед все еще на свободе! В городе объявлено осадное положение!
Через минуту пробежал другой газетчик.
– Приказ всем обывателям! – орал он во все горло. – Кто заметит рысь, немедленно давать знать по телефону в полицию! Во всех участках города дежурят наряды городовых с заряженными винтовками! Рассказ очевидца о нападении людоеда на кошку!
Публики на улице было мало.
Торопливо проехал извозчик, погоняя худую клячу. Седок беспокойно поглядывал вверх.
На минуту улица совсем опустела.
Вдруг белая кошка галопом промчалась через улицу в сквер. За ней широкими скачками пронесся большой серый зверь.
Оба исчезли из глаз раньше, чем учитель пришел в себя.
Он вскочил с кресла, бросился к телефону и бешено забарабанил пальцами по кнопкам.
– Алло! Барышня! Барышня же! – кричал он в трубку. – Вы спите? Алло! Полицию! Какую там юстицию! По-ли-цию!!! Дежурный? Квартальный? Алло, алло! Дежурный? Рысь! В сквере! За кошкой! Сейчас! Стойте, стойте! Запишите: сообщил учитель Трусиков. Да-да, закончили!
Учитель повесил трубку и снова бросился к окну.
Через пять минут примчался отряд конной полиции. Городовые спешились и цепью окружили сад.
Учитель видел, как цепь по сигналу медленно двинулась между деревьями.
Люди держали ружья наизготовку.
Трусиков был доволен: рысь окружена.
Она будет убита, и все узнают из газет, что это он, учитель Трусиков, освободил город от страшного людоеда.
Ночью этого позднего осеннего дня двое бродяг сидели на каменной набережной широкой реки.
Яркая луна освещала их рваную одежду и бросала густую тень на лица, скрытые круглыми козырьками кепок.
Им не хотелось идти в ночлежку. Они коротали длинную ночь, изредка перебрасываясь фразами.
– Ты чего ржешь? – спросил один, поджимая под себя длинные, тонкие, как палки, ноги.
– А вспомнил, как вчера зверя травили, а я напугался, – ответил другой, короткий и толстый.
И, не дожидаясь приглашения, стал рассказывать:
– Захожу это я днем в городской сквер – публику поглядеть. Забрался, где потемней, сел на лавочку, да и вздремнул малость. Просыпаюсь – мать честная! – кругом полиция. Ну, думаю, попал в переплет: облава! Однако гляжу: городовые с винтовками на перевес, идут нога за ногу, а сами все вверх глядят, по деревам.