– Ты отговаривать меня брось, дядя! – сердито краснея, сказал охотник. – Скажи лучше, как мне его теперь без собак найти?
– Наше дело – сторона, – равнодушно согласился крестьянин. – Только ты трудное задумал. Не сдогадаюсь, что тебе и присоветовать теперь.
Ларивон задумался, попыхивая короткой носогрейкой.
– Разве вот чего еще попытать? Удача будет – вплотную зверь подойдет. Караулить только терпенье надо.
– Терпенья хватит у меня, не беспокойся, – быстро отозвался охотник. – Что надумал?
– Место есть одно в помещичьем лесу – летом ребята в шалаше там жили. Одинца они солью к себе приманивали. Он, слышь, по сю пору на то место ходит – привычен стал.
– А что же они его не убили? – удивился охотник.
– Уж такие были ребята. Даром что с городу – всякую даже насекомую уважали. Птицу, зверя тоже с разбором стреляли, которых и вовсе не трогали.
Охотник почувствовал скрытый упрек себе в словах крестьянина. Это задело его.
– Просто, значит, струсили, – презрительно сказал он, передернув плечами.
Об охоте на искусственных солончаках охотнику приходилось слышать и раньше. В Сибири так бьют маралов. Падкие до соли, олени выгрызают в земле ямы, и туда снова и снова охотники наливают густой раствор поваренной соли.
«Великолепный случай подкараулить Одинца, – думал охотник. – Главное, и собаки не понадобятся».
В тот же день Ларивон привел его в очень живописный уголок леса.
Громадные вековые ели, гладкие осины подошли здесь вплотную к невысокому, но крутому обрыву. Внизу под ним бесшумно бежала гибкая лесная речка. За ней широко простерлась большая казенная вырубка с одинокими, на равном расстоянии друг от друга, стройными соснами.
Под елями у пня была узкая ямка, густо истоптанная по краю круглыми лосиными и острыми косульими следами. Охотник высыпал в нее два фунта поваренной соли.
Ларивон рассказал, что Одинец приходит обычно с казенной вырубки, и показал, где сделать шалашку, чтобы зверь не учуял спрятавшегося человека.
Теперь надо было только подождать несколько дней, чтобы Одинец пришел «отведать гостинца», как выразился крестьянин. Почувствовав доверие к шалашке, лось перестанет к ней подозрительно приглядываться и принюхиваться.
Придя к ямке вечером на четвертый день, охотник легко убедился, что зверь пошел на приманку: в траве осталась свежая куча лосиных, напоминающих овечий помет, только гораздо крупней, продолговатых «орешков».
Охотник засел в шалашку из густых еловых лап, прислонился спиной к шершавому стволу ели и приготовился терпеливо ждать.
Вечер выдался погожий. Лес по-осеннему молчал, только теплый ветерок шелестел листвой.