– К дружку бы завернуть, – обратился Ипат к брату. – Не видать его нонче на берегу-то.
– Небось сам заявится, – отвечал Рябой.
– Про Горелую попытать, – настаивал Ипат.
– Сами увидим, занята аль нет. Нечего нам с ним разговоры разговаривать! – ворчал Рябой.
В это время близко от охотников за кустами яростно залаяла собака.
– Гляди вот, – закончил Рябой, – наверняк твой одноглазый дружок пожаловал. Гони ты его!
– Твоя напала! – сказал Ипат Степану. – Запрети собаку.
Степан крикнул в кусты:
– Цыц, Пестря! Подь сюды!
Из кустов выскочил пестрый кобель. За ним показался приземистый человек с большим суком в руке, которым он отбивался от собаки.
Степан вздрогнул так сильно, что горячий чай плеснул ему из кружки на руку: он мгновенно узнал вытянутую огурцом голову, одноглазое лицо в шерсти.
– Чай да сахар! – неожиданно тонким голосом пропищал черный волосатый рот. – Опять в наши края, дорогие гости? Сейчас только дымок ваш заприметил. Дай, думаю, дойду спрошу, не надо ль чего: провианту там, аль спирту? Надолго, поди, в тайгу-то? На осеновку аль за одним и на зимовку?
– Беседуй, Нефедыч, – прервал Ипат словоохотливого пришельца. – Провианту не потребуется – сполишком брали. А вот поведай нам, соболь нонче доспел ли и какие артели вперед нас прошли?
– Можно и про соболя, и про артели. Нам для хороших людей не жалко, – вкрадчиво говорил одноглазый.
Степан со страхом смотрел, как глаз его, масляно поблескивая, перебегая с охотника на охотника, остановился на нем.
– Зверь весь уже, слыхать, выкунел: и белка, и горносталь, и соболь. А промышленного люда тоже дивно прошло на белки. И на лодках заходят, и на конях, слышь, заезды делают.
Охотники переглянулись. Рябой сердито сплюнул в костер.
Ипат будто равнодушно спросил:
– Которые и на Горелую забралися?
– На Горелую? Запамятовал я чего-то…
Степан видел, что одноглазый хитрил, может быть, ждал еще вопроса.
Кержаки молчали.
Степан старался угадать: откуда взялся этот одноглазый, заросший шерстью, как зверь? Кругом на сотню верст безлюдная тайга. Что он делал там, на утесе? Отчего он все знает в тайге? Почему скрывает про Горелую, куда Ипат ведет свою артель?
Ответов на эти вопросы не было.
– Емельян Федосеич что же нынче не с вами? – расспрашивал одноглазый. – Уж не вы ли, человек молодой, от него будете? – уставился он на Степана.
– От него в артель вступил, – ответил за Степана Ипат. – Занемог Емельян.
Одноглазый стал расспрашивать о деревенских делах. Отвечал ему Ипат.
Только когда охотники допили чай и собрались продолжать путь, Ипат сказал:
– Так ежели какая артель на Горелую станет пробираться, ты, Нефедыч, скажи им, что-де мы там отаборились.