Прочитал учитель список.
Мы молчим. Чего ж говорить на такое нестаточное дело. Брали с нас и допреж подушных по 32 копейки, да земских с полтину набегало, платили, и никогда за селом недоимок не бывало. Так ведь не сто же пудов! Такого и быть не может! Смеется Фролка, обдуряет. Что за приказ? Какой-такой Ленин его писал? Все же промолчали. Пошли по домам, там погуторим.
Мужики побогаче у Силаева собрались, шумят.
– Не могет такого приказа быть! Разорение это крестьянству! Слыханное ли дело, с Силаева пятьсот пуд, да он, может быть, их десять лет копил!.. Тем более, места наши лесные, не хлебородные, для себя только сеем, а прибыток более со льна да скотинки берем. Ежели все это выплатить, так не только на семена не останется, а и хлебушка до новины не хватит.
Шумели до позднего и порешили:
– Хлеба не давать, а пускай Фролка приказ покажет, чтобы подписанный был и с печатью. Ленина ж мы никакого не знаем. Кем он на власть поставлен и от кого? Про то пусть Фролка объяснит.
Наутро без звона всем селом на выгон собрались. Громада! Сила! Поболее трех сотен дворов оно, село-то Урени, а с бабами да с ребятишками сколько народу будет, поди, посчитай.
Ждали недолго. Фролка от попа разом в правление прошел, а оттуда солдата с красным флагом выслал. Солдат его над крыльцом втыкает, гвоздем бьет, а мы глядим.
– Мать Пресвятая Богородица! Да ведь это попадьина юбка сподняя, канаусовая!
Бабы пересмеиваются, пальцами кажут.
– Разубрал попадью Фролка-греховодник! И за срамоту не почел, прости Господи!
Флаг прибили, а на крыльцо пулемет солдаты отнесли, крутятся около него. Вышел и Фролка, с крыльца не сходит.
– Чего вам, товарищи? С чем пришли?
Мы тут все разом и зашумели.
– Нет такого приказа, чтобы хлебушко до зерна выбирать!..
– Откуда у нас жито? Сами покупаем…
– Не дадим, да и только!.. Деньгами подушными соберем, это правильно: царю ли или Ленину твоему, нам все одно!..
Слушает Фролка, молчит. А как приутихли маленько, леворверт у пояса расстегнул и спокойно так, будто шутейно, говорит:
– Все вы врете, сукины сыны! Будто я вас впервой вижу, будто я вас ране не знал? По сто пудов отвалить не можете, а у самих скирды по три года немолоченные стоят. Приказ на то у меня есть, по-советскому, мандат называется, – бумагу вынул и кажет, – все с печатью, по закону, а есть и другой приказ – вот…
Отхватил леворверт от пояса да как пальнет, а с крыльца солдатишки тотчас пулеметом затокали.
Сроду уренчане такого не слыхали и не видали, хотя все на селе охотниками были. Бросились, кто куда, друг дружку топчут, свету не видят; бабы дурным голосом кличут, ребят тащут. Старцы посошки порастеряли, в сугробы попадали, плачут, имя Божие призывают.