– Я знаю, – поспешно сказал он, приняв мое случайное движение за желание возразить, – я знаю, что тут надо быть страшно осторожным в религиозном смысле. Так легко незаметно для самого себя продать душу за чечевичную похлебку; превратиться в каких-нибудь пошлейших немецких «христианских социалистов». Я очень хорошо понимаю. Но ведь в этом люди виноваты, а не самое дело. Для нас «программы» – внешние условия, так они внешними и останутся. Так вот, что ты обо всем этом думаешь?
Что я должен был ответить на этот вопрос, если бы вздумал отвечать совсем искренно? Что я действительно обо всем этом думал?
А думал, как всегда, в одно и то же время вещи самые противоречивые, даже, пожалуй, взаимно друг друга исключающие. Словом, как всегда в такие моменты, путаница у меня поднялась невообразимая.
Но все же преобладающими были не «мысли» какие-нибудь, а вопрос: насколько это полезно для христианского дела?
Вопрос этот вертелся в моем мозгу все время, пока говорил Николай Эдуардович. Я, разумеется, совершенно не имел склонности к тому, чтобы решить его в положительном смысле. Чувство такое было: я, замаскированный неприятель, попадаю во вражеский стан и там узнаю от вождя, какой ход намеревается он предпринять.
Чтобы не отвечать прямо на вопрос Николая Эдуардовича, я на вопрос его ответил вопросом:
– Другими словами, ты хочешь организовать христианскую политическую партию?
– Нет, не совсем. Я хочу создать «Союз христиан» с религиозными целями. Выработать церковную программу и ее положить во главу угла, но так как в настоящее время жизнь требует от христиан участия в политической и социальной жизни, то выработать политическую и экономическую программу. Христиане тогда будут знать, что им делать в этом направлении согласно своей христианской совести.
– Ну да, я понимаю. Все же, поскольку здесь будет политика, это будет христианская политическая партия.
– Да, пожалуй.
– Что же, по-моему, все, что ты говоришь, страшно важно и может иметь прямо грандиозные последствия; это может подготовить реформацию, в смысле настоящего церковного возрождения, конечно.
Я проговорил это довольно горячо. Я уже вполне определенно почувствовал, что ничему не грозит опасность от этого «религиозного» предприятия.
Это не страшно! Я боюсь другого. Никакие практические начинания меня не пугают.
Николай Эдуардович стал «развивать» свои мысли. И чем ясней становилось для меня, что для «Христова» дела «Союз христиан» ничего не прибавит, тем с большей горячностью, даже, пожалуй, с радостью, с искренней радостью, поддакивал я этому плану.