– Дача, – сказала Марина.
– Что?
– Дача, говорю. Бывшие отдыхали здесь, сажали цветы.
– Знаю, – пробормотал я, отыскивая вход. Ясно, что лучшего убежища нам не найти.
Дверь дачи сохранилась и даже была заперта. Я навалился плечом и упал вперед, вызвав сдержанный смех Марины. Из дома пахнуло затхлостью.
В сумраке я увидел довольно широкий холл, дверные проемы. Ступая по хлипкому полу, вошел в одну из комнат. Ржавый холодильник, плита; шаткий стол, шкаф, белеющий посудой: видимо, кухня. Марина пошарила на полке и радостно ойкнула. Из ее кулака вырос язычок огня, осветивший лицо: нашла зажигалку.
– Молодец, – обрадовался я.
В другой комнате – широкой, не меньше двадцати шагов – распавшийся диван, камин, прелое тряпье. Еще – какой-то черный покосившийся предмет.
– Ого, пианино, – воскликнула Марина.
Она открыла черную крышку, под которой белели клавиши.
– Эту комнату бывшие называли – гостиная. Здесь они принимали гостей. Играли на пианино.
Марина опустила руки на клавиши. Раздался грохот и скрежет.
Я поспешил заткнуть уши.
– Те, кто умел, играли, – сконфузилась девушка, закрывая крышку.– А еще – смотрели телевизор.
Она взмахнула рукой, и я разглядел на стене за пылью и паутиной тонкий прямоугольник.
– А если не было гостей, они все равно садились…
Марина порывисто села на диван, закряхтевший, застонавший.
– Включали телевизор и смотрели.
– Что смотрели?
– Все. Как классно, должно быть… Огонь горит в камине…
Марина, подперев голову руками, сделала вид, что смотрит телевизор – черный и пустой, как лесная яма.
– И что, все бывшие жили в больших домах?
– Не мешай.
– Кончай дурачиться, – разозлился я.
Она поднялась:
– Ты скучный, Андрей.
– Зато я не преклоняюсь перед бывшими.
– А я что преклоняюсь, что ли?
Я не ответил, разглядывая комнату: чудно как-то, ей Богу! Люди жили, принимали гостей, играли на пианино, может быть, танцевали, или как там это называлось… Ели, наверное, не крыс. Задумывались ли о том, что может с ними произойти не через сорок – пятьдесят лет, а здесь и сейчас, сию секунду? Нет, конечно, не задумывались… А смерть могучим дыханием высадила окна, вытравила души, сожгла тела – никто и не понял, что случилось.
– Андрей, пошли наверх. Интересно же!
Интересно? Да, пожалуй.
Скользкая лестница взвизгнула под ногами, грозя обрушиться. Дом как будто привык к тишине и уединению, и, похоже, готов был отстаивать свой покой: на самом верху моя нога попала между досками, я с трудом освободился.
На втором этаже не было окон. Марина чиркнула зажигалкой, образовав вокруг себя узкий кокон желтого света.