Островцев замер на мгновение, не решаясь набрать номер из записной книжки. Вспомнил лицо Ираклия Водянникова, известного российского ученого, эмигрировавшего в США в нулевые.
– Если прижмет, Андрюша, – сказал Водянников перед расставанием.– То…
И сунул в руку своему лучшему ученику Островцеву, боготворившему Ираклия Львовича, вот эту записную книжицу с единственной записью – 7707070 – Mr. Nick Zvonsky, Moscow.
Ну, вот и прижало.
Андрей набрал необычный номер, где счастливые семерки уравновешивались равнодушными пустотами нулей. Чего он боялся больше: того, что номера не существует – времени-то утекло столько; или того, что ему ответят?
Ему ответили:
– Хеллоу?
– Гуд монин, мистер Звоньский. Ай эм, – Островцев мучительно подыскивал слова, во рту пересохло. – Ай эм рашен скайнс… сайенс жобер… джоуббер… Май нэймс Островцев.
На другом конце провода засмеялись и Андрей, к своему облегчению, услышал русскую речь с едва заметным акцентом:
– Говорите по-русски, мистер Островцев.
Ответивший снова засмеялся, но Андрей не обратил внимания на это и горячо заговорил, прикрывая трубку ладонью:
– Вам нужно встретиться со мной, мистер Звоньский.
– С чего вы взяли?
– Нужно. Это очень важно.
Звоньский замолчал, раздумывая. Андрей с тревогой смотрел на экран, равнодушно отсчитывающий в обратном порядке единицы на его карте – осталось всего 30.
– Откуда у вас этот номер?
– Мне дал его Ираклий Водянников.
Дыхание Звоньского на мгновение зачастило. Андрей понял: имя эмигранта мистеру кое о чем говорит.
– Что вы можете мне предложить?
Островцев понизил голос до шепота.
– То, что мой учитель Ираклий Львович называл «гуд бай, Америка».
– Завтра в десять, ресторан «Крабби» у Никитских ворот, – сказал американец.
– Завтра не могу.
Голос Звоньского стал капризным:
– Хорошо. Когда?
– Сегодня, сейчас. И не в ресторане, а в вашей машине. У вас ведь есть машина?
– Хорошая шутка, мистер Островцев, – отозвался Звоньский. – Куда подъехать?
Андрей задумался, бросил взгляд на экран таксофона: «10 единиц, 9 единиц…»
– Брянская улица, напротив «Тайской утки».
– Людное место, – раздумчиво проговорил Звоньский. – Как мы вас узнаем?
«Мы? – мелькнуло в голове Островцева. – А, черт с ним! Мы так мы».
– Белый плащ, в руках черный портфель.
Трубка пискнула, на экран выскочила надпись: «0 единиц. Выньте карту. Карта непригодна».
Андрей последовал совету.
Через стеклянные стены «Тайской утки» виден основной зал с сидящими за столиками немногочисленными посетителями и официантками в пестрых туниках; часть кухни, где желтолицый повар кромсал что-то на разделочной доске.