- Все, хватит! - взорвалась она. - Мне это надоело!
Немедленно загаси свечу; и начнем работать.
- Ну пожалуйста...
Голос капитана вдруг стал жалобным и очень серьезным. Он так и стоял перед ней, стройный, в ладно сидящей на нем форме зеленовато-коричневого цвета (ибо был капитаном не милиции, а внутренней службы), с грустными глазами и свечой в руке. Вид у него был совершенно дурацкий, но Насте почему-то не было смешно. Наверное, от злости.
- Ты можешь не верить, это твое дело, - тихо сказал Дюжин. - Но позволь мне сделать так, как я считаю нужным. Иначе я не смогу работать в этом помещении.
Злость ее неожиданно прошла, ей даже стало отчегото жалко Павла.
- Ладно, делай как знаешь, - махнула Настя рукой. - Только тихо, не мешай мне.
Она налила себе большую чашку кофе и погрузилась в составление рабочей программы, которую к вечеру собиралась доложить Заточному. Дюжин куда-то уходил, возвращался, бродил по комнате то со свечой, то с бутылочкой, брызгая по углам водой. За окном быстро смеркалось, и единственная фраза, которую Настя произнесла за все время, была:
- Зажги свет, пожалуйста.
Прошло еще какое-то время, и наконец Дюжин возвестил:
- Все. Теперь можно жить. Смотри, какое пламя ровное. Не коптит и не трещит.
Настя подняла голову и посмотрела на свечу. Пламя и в самом деле было ровным, похожим на перевернутую каплю. Наверное, этому есть какое-то объяснение, но сейчас ее больше всего интересовала работа, которую поручил ей Заточный. Она не сердилась на капитана, но и объяснять ему смысл задания ей отчего-то расхотелось. Может, он и славный парень, но, как говорится, хороший человек - это не профессия.
- Уже шестой час, - сказала она Дюжину, снова утыкаясь в свои схемы, - давай начнем завтра.
- Давай, - охотно подхватил Павел и тут же убежал.
Вечером, докладывая Заточному программу, она всетаки набралась храбрости и спросила:
- Иван Алексеевич, у Дюжина с головой все в порядке?
- А в чем дело? Он плохо соображает?
- Пока не знаю, - призналась Настя, - на сообразительность я его еще не проверяла. Но тараканов у него в голове море. Поля какие-то, аура, свечи, святая вода... Сегодня я терпела, но завтра могу и взорваться. Не боитесь?
Заточный улыбнулся, откинулся в кресле и привычным легким жестом погладил пальцами виски.
- Вам придется терпеть это и дальше, Анастасия. Мне характеризовали Дюжина как толкового парня, но предупреждали, что он не без особенностей.
- Вот даже как?
- Не беспокойтесь, он не сумасшедший. С психикой у него все в полном порядке. Просто он от природы очень чувствителен ко всяким полям, так мне объясняли врачи. Я ведь консультировался с ними, прежде чем взять его к нам на работу. Есть такие люди, и их, кстати, вовсе не мало, которые остро чувствуют поля. Говорят же, что спать человеку лучше в строго определенном положении, головой на север или на запад, я уж не помню куда. Большинство из нас отлично спит там, где кровать стоит, и на все эти тонкости внимания не обращает. Но есть ведь люди, которые не могут спать, если положение неправильное. Короче, Анастасия, постарайтесь не обращать внимания на чудачества нашего капитана. Ваше дело - обучить его аналитической работе. Вот если он окажется к этому не способен, тогда будем думать, что с ним делать.