Баба Яга (Романова) - страница 76

И только все устроилось в жизни Арсения Кузьмича, грянула Перестройка. Рушились не только устои, это он уже проходил. Хуже было то, что тайн вокруг оставалось всё меньше. И чувствовал Арсений Кузьмич, как новое поколение чародеев, появившееся будто волшебным образом, уже наступает на пятки и грозит свергнуть власть в его лице окончательно и бесповоротно.

Слушала я Сына Кузнеца и думала о своём. Ведь и я явилась как бы ни откуда. И кто я и что я? Каким образом проснулись во мне способности, позволившие занять место двух могущественных волшебниц? Да и я ли это теперь? Ведь чувствовала, как меняюсь. Как растет во мне некая сила и уверенность в том, что силу эту я вполне в состоянии использовать по назначению.

И вот раздумывая так над своей интересной судьбой, я пропустила нужный момент, и в следующий миг свет белый померк, и я провалилась в беспамятство…

Уютный свет от торшера, оранжевый абажур которого напоминал знаменитые китайские шары с иероглифами, едва освещал комнату. Интерьер её показался бы невероятно причудливым для того, кто достиг возраста, когда внимание легко останавливается на деталях, но не хватает опыта, чтобы определить точно, пусть и интуитивно, эпоху, в которую та или иная вещь создана. Знаток назвал бы стиль, в котором обставлена комната, безвкусной эклектикой. На самом деле хозяин комнаты вовсе не стремился соблюсти какой бы то ни было стиль. Вещи, заполнявшие пространство, просто были ему дороги. Неважно, что старинная китайская ваза соседствовала с глиняной табличкой на подставке, испещренной египетскими символами. Но чаще всего встречающимся символом в этом интерьере был… человеческий череп.

Раздался звонок у входной двери, и из кресла у окна поднялся, отложив газету, мужчина, возраст которого можно было определить, как преклонный. Однако, ощущалась в нем какая-то внутренняя сила — словно скрученная до времени пружина. Высокий, худощавый, лысоватый с чёрными негустыми волосами до плеч — он мог бы сойти за представителя богемы — художника или поэта, если бы не острый цепкий взгляд черных блестящих глаз из-под ломаной линии бровей. Взглянувший в них увидал бы там бездну…

Чуть тронув один единственный запор типа 'задвижка', мужчина распахнул дверь и, окинув пришедшую с головы до ног, вздохнул, и проворчал, отступив в прихожую.

— Доигралась.

Гостья, бодрого вида старуха, укутанная в зеленую клетчатую шаль почти целиком, пробормотала в ответ.

— Ты же отказался мне помочь.

Сбросив шаль, гостья шустро проследовала на кухню, стряхивая на ходу капли с совершенно седых с голубым отливом пышных волос, и принялась хлопотать у плиты.