— Как я уже сказал, синьора Сансовино и я договорились встретиться здесь. По поводу картин. У нее были картины, которые я хотел купить.
Он кивнул, несколько оттаяв, когда понял, что я честный человек, а не какой-нибудь журналист, вынюхивающий что-то в связи с ее гибелью.
— Вы не заметили чего-то необычного перед тем, как ее убили? Может, кто-то приходил к ней или она кого-то принимала?
— Я уже все рассказал полиции. — Прежняя подозрительность опять появилась в его лице, и он мрачно уставился на меня.
— Я понимаю, просто мне интересно.
— Тут все время сновали какие-то люди, — пробурчал он неодобрительно. — Самые разные типы. Я приметил лишь одного, он был иностранец. Длинный и тощий и едва объяснялся по-итальянски. Но она не хотела принимать его.
— Почему?
Он пожал плечами и развел руками.
— Откуда я могу знать, синьор? У меня свои дела, и меня не касается, что делают или не делают другие. Он сказал, что приехал издалека только для того, чтобы встретиться с нею, и что это очень важно. Мне было почти жалко его, когда она не захотела его принять. Хотя меня и не было здесь, когда это случилось. Если бы я был дома, они не посмели бы сюда сунуться.
— Скажите мне только одно перед тем, как я уйду. Почему, когда я приходил сюда в прошлый раз, вы сказали, что она тут не живет? И почему ее комнату сделали неузнаваемой, сменив всю мебель?
Он снова пожал плечами.
— Я получаю приказы и не спрашиваю. Так лучше. Но у меня больше нет времени. До свидания, — и он с грохотом захлопнул тяжелую дверь прямо перед моим носом.
«Три смерти», — подумал я, когда длинная черная гондола, мягко отчалив от каменных ступеней, увозила меня от дворца. Я смотрел на зеленые водоросли, мягким мохом покрывавшие камни набережной, на желтый апельсин, покачивавшийся на серо-зеленой поверхности канала, и думал о том, что у всех был один знаменатель. Андерс фон Лаудерн утонул во время купания. Леонардо Пичи упал в канал темным вечером после возлияний в каком-то ресторанчике, а Анна Сансовино оказалась дома, когда вдруг появился грабитель, нервный и испуганный грабитель, который в панике убивает ее. Так все это выглядело, так должно было выглядеть и так было зафиксировано в полицейских докладах и протоколах вскрытия. Но меня это не убеждало. Совершенно не убеждало.
В это время гондольер позади меня что-то сказал, но я не понял, лишь уловил в его голосе страх, переходящий в панику. Я поднял голову и увидел прямо перед нами большой темно-синий катер, полным ходом летевший на нас. Два белых пенных вала, стремительно разлетавшихся от штевня, и глухой гул мощных моторов, угрожающе нараставший в узком пространстве между фасадами выстроившихся вдоль канала домов.