Я не мог удержаться от размышлений о рубенсовской картине Андерса, о большом холсте, на котором Юдифь убивала Олоферна. Неужели в окрестностях Стокгольма кроется неизвестный подлинник Рубенса? А может, все это только фантазии Андерса или запутанный сон о ночных поездках с людьми в масках и о прекрасной женщине Боттичелли?
Мои раздумья были прерваны призывным сигналом — свистком кофейника. Одновременно зазвонил телефон. Одной рукой я снял с плитки алюминиевый кофейник, а другой — поднял трубку. Звонил Андерс.
— Забавно, — сказал я. — Типичная передача мыслей на расстоянии. Я как раз думал о тебе и твоей рубенсовской картине.
Он с легким смущением засмеялся.
— Я тоже об этом думал. Никак не могу разобраться. Но ты, пожалуй, прав. Это наверняка мне просто приснилось. Впрочем, я не из-за этого звоню. Хочу, чтобы ты отметил со мной одно событие.
— Ого. Ты стал директором Шведского музея?
— Не совсем, но почти. Я выкупил имение Банка.
— Быть этого не может.
— Да-да, и это прекрасное чувство. Ты ведь знаешь, что отец был вынужден оставить усадьбу. Он не вылезал из долгов. Да и какой из него был сельский хозяин? Он, как старый офицер, знал толк в лошадях и охоте, а земледелие было брошено на самотек; в наши дни, со всей этой окупаемостью, рентами и прочим, так не проходит.
— Я помню. Для всей вашей семьи переезд был трагедией.
Голос Андерса в трубке замолк.
— Я ждал этого момента двадцать лет, — тихо сказал он. — Снова вернуться, вернуться домой. Но теперь все в порядке. Все формальности позади, и через неделю у меня новоселье, если можно так выразиться в отношении въезда в дом XVIII века.
— Конечно, можно.
— Так что добро пожаловать. Тебя первого приглашаю. Я так решил после нашей встречи в самолете. Ты в самом деле мой самый старый друг. И ты еще ребенком всегда бывал в доме в Бакке. Смешно получается, что мы всякую связь потеряли, не виделись столько времени, пока в самолете не столкнулись.
— Ты забываешь Венецию.
— Да, но это не в счет. На бегу. Но приятно было бы вспомнить былое. Мне во всяком случае. Признак старения. — Он рассмеялся. — Человека тянет назад, в детство, к корням.
— Это же естественно. С удовольствием приеду на твой праздник. Я сам в тех местах не так часто бываю. Когда отец вышел на пенсию, родители переехали в Аскерсунд, а теперь обоих уже нет. Но они похоронены на кладбище в Вибю, так что я туда изредка заглядываю. Заезжаю, знаешь, если еду в Гётеборг или в другие метрополии в тех краях.
— Хорошо, значит, ты дорогу не забыл. Тогда увидимся в воскресенье, в шесть. Ничего, если приедешь чуть раньше; только уж прими все как есть. Часть мебели в стоимость входила, но, боюсь, в спальнях довольно первобытно. Да, захвати простыню, если у тебя есть лишняя.