Когда японцы ушли, из конторы появилась Клео. Она, видимо, как всегда, спала на стуле у письменного стола и теперь, медленно потянувшись и зевнув, подошла ко мне и стала тереться о ноги, глухо урча, как старая кофемолка, когда ее крутят кривой ручкой и она размалывает пахучие кофейные зерна. У этой кофемолки внизу такой выдвижной ящичек, в котором ссыпается из мельницы ароматный коричневый кофе. Но такие кофемолки сегодня уже почти никто не использует, поэтому выражение «урчать, как мельница» скоро исчезнет, не имея никакой, связи с повседневностью. Но я понял намек Клео. Для моей маленькой голодной Кошечки наступило время обеда.
Я прошел в контору за служившей дверью индийской шалью. Громко мяукая, Клео последовала за мной. Но мы были в равной степени разочарованы, когда обнаружили, что маленький холодильник был пуст. Там не было ничего, что могло бы соблазнить голодную кошку. Я посмотрел на пустой мятый тюбик из-под икры, лежавший на решетке холодильника в компании с увядшим пучком сельдерея и банкой томатного супа. Для спасения ситуации что-то следовало предпринять, и я знал, что именно. Продуктовый магазинчик неподалеку, как всегда, будет спасителем.
Когда некоторое время спустя с красной пластиковой корзинкой в руке я выбирал что-нибудь подходящее среди множества банок и упаковок, то почувствовал, как кто-то слегка постучал кончиками пальцев по моей спине. Я обернулся.
— Не видел тебя целую вечность. Где ты все пропадаешь?
Передо мной, весело улыбаясь, стоял Эрик Густафсон, мой коллега, живший наискосок через улицу. Друзья называли его «Ктоэто», потому что он знал все о всех. Больше, чем кто бы то ни было о ком бы то ни было, и часто о том, чего нельзя было найти ни в каких справочниках или биографиях.
— Это ты? — удивленно спросил я. — Собственно говоря, я-то почти все время был дома. А вот ты бываешь на таком количестве аукционов, что за тобой просто не уследишь. Я же выбрался только в Венецию на пару дней. Вот практически и все.
— О, Венеция! — закатил он глаза. — Совсем неплохо. Мы, простые, бедные, честные лавочники, торчим тут дома, в то время как ты развлекаешься за границей. А как ее зовут? — спросил он, хитро прищурив Один глаз.
— К сожалению, никак. Чистый бизнес. Я всего-навсего навещал поставщика.
— Ну, конечно, конечно, — засмеялся он. — Так отвечают, когда не хотят указывать доход в налоговой декларации. Кстати, знаешь, что раздобыл я, вынужденный иметь дело только о тем, что может предложить наша маленькая Швеция?
— Никакого понятия.
— Хиллестрема. Пера Хиллестрема. Неплохо, а? Сданную на комиссию старой полковничихой в Остермальме. Ты должен зайти посмотреть на картину.