Какое-то время они молча кушали. Иоанн тянул, ожидая любопытства собеседника, а Берёзов, не желая забегать вперёд, терпеливо ждал. Наконец, Царь не выдержал.
– Да, боярин, выдержки тебе не занимать. Только не трапезничать со мной я тебя позвал, не за ради склАдной беседы жизнь тебе оставил – есть у меня к тебе дело посерьёзнее.
– Слушаю тебя, Государь.
Царь встал, походил по комнате и вернулся к столу.
– Говорил ты, что голову готов сложить для блага отечества? То дело не хитрое. А вот прожить жизнь полную испытаний и трудов ради пользы и процветания его?
– Приказывай, Государь, я готов.
– Приказывать не хочу, устал. Сам видишь, с кем жить, да дело делать приходится. Всё только из-под палки, ради страха, али за мзду богатую, за мошну златую. Давно ищу соратника, который бы сердцем радел, душой за отечество пёкся. Да только где ж таких сыскать нынче?
– А ты погляди вокруг, Государь, выдь за стены кремлёвские чуть поодаль. Много самородков знатных в земле российской узришь, богата она камнями крепкими, самоцветными. А в Кремле что? Где мёду густо, там и трутни.
– Ну, ты поучи, поучи меня ещё, – притворно осерчал Иоанн. – С Царём говоришь, не с побрательником.
– Прости, Государь, увлёкся малость, – подыграл Царю боярин. – Запамятовал, где нахожусь. Твой хлеб-соль и взаправду нюх отшибает.
– То-то! – нахмурил брови Царь. – Ну ладно, чего уж, давай ещё по единой.
Иоанн налил и молча выпил. Выпил и Берёзов, улыбаясь одними глазами. Закусили. Помолчали.
– Да! Богата Русь самоцветами, это ты хорошо сказал. Разбойный казак Ермак Тимофеич всю Сибирь покорил для нас, расширил пределы отечества, – дожёвывая кусок холодной телятины, рассуждал Царь. – Слыхал, небось? – хитрые глаза самым только краешком наблюдали за боярином. – И кто ж предположить мог, «что самый кроткий схимник испокон выходит из шпаны».[26]
– А я что говорил? – князь тоже, глядя всё больше на стол, время от времени косил взгляд на Иоанна. – Ермак, конечно, не схимник, но что шпана – это точно.
– Так то ж стихи, – обиделся Царь, – понимать надо.
– Эх, – тяжело вздохнул боярин, – понимаю.
Тут глаза их неожиданно встретились, разбежались, как бы испугавшись столкновения, встретились снова, вцепились друг в друга въедливым вниманием, и оба собеседника дружно рассмеялись весёлым смехом.
– Ну ладно, – продолжил разговор Царь, перестав смеяться. – Смех смехом, а дело серьёзное. Помяли малость друг друга, пора и честь знать.
– Прости, Государь, ещё раз, – посерьёзнел боярин. – Я слушаю тебя.
– Ермак дело своё сделал справно – земли там хорошие, богатые, заповедные. Но одно дело покорить, совсем другое жить там, осваивать богатства те, развивать и оберегать. Бабу ведь, сам знаешь, мало взять силою, её любить надобно, ласкать, заботиться о ней, подарки разные дарить, защищать, а главное, душу её бабью понимать-принимать как свою – тогда только она тебе верной женой станет и детишек тебе народит, наследничков.