Возрождается Москва. Она теперь не та что в сорок четвёртом, когда юная и восприимчивая душа послушника рвалась в неё. Нынче куда ни глянь, везде яркими красками, как на живописном полотне, расцветает жизнь православная: восстанавливаются порушенные и поруганные здания храмов, из небытия возвращаются отобранные когда-то святыни и ценности, строятся и создаются новые, невиданные по красоте и архитектурному замыслу обители. Батюшки уже не стесняются, как прежде, на улицах города своих чёрных одеяний и сверкающих золотом на солнце наперсных крестов. А прихожане, вчера ещё бывшие ухожанами, выстаивают длиннющие очереди, чтобы попасть внутрь храма и своими глазками узреть, как самый главный архиерей челомкается с самым главным чинушей россиянским, да за ручку его державную, дрожжамши, держится по случаю Великого Христова Воскресения. Опять же наперсное золото на огромных кованых цепях на пузах новых русских прихожан неимоверно роднит первых со вторыми, а вторых с первыми. А в каких автомобилях разъезжают теперь главные слуги и Бога, и мамоны? Ни дать, ни взять, аки главные слуги народа. А какие одежды скрываются под атласными чёрными сутанами? Не то, что серенький пиджачишко, в котором основатель и первый иерарх нынешней московской церкви митрополит Сергий Старгородский пришёл на поклон к своему новому владыке и вождю народов. Тот заметил, не оставил без внимания мирское платье митрополита и, пыхтя трубкой в рыжие усы, сказал с усмешкой: «Значит, меня больше боишься, чем Его». Да. Нынче не так.
Не такой, совсем не такой Москва была и до семнадцатого. Тогда величалась она златоглавою, и не только по обилию церквей и церквушек, блистающих на солнышке золотом куполов, но и по своему значению, символично сравнимому лишь с самым ценным на земле металлом. Ибо Москва – есть христианская столица мира, третий Рим, хранящий в себе благодать и помазание Божие, златая глава земной православной юдоли. И хоть краски золотой нынешние строители и реставраторы не жалеют, – слепят светом купола московские на солнце – только злата в том сиянии ни на грош. И церквей-то с церквушками много, как встарь, а Храмов Божьих, в коих Дух Святый живёт и тайнодействует, нет, будто и не было вовсе. И хоть священников вдосталь, а батюшек добрых, ревностных да любящих – наперечёт. Хоть архиереев на целое митрополитбюро набралось, а верующих в Бога среди них давно уж днём с огнём не сыскать.
Пережить бы воскресенье. Ранним утром этого праздничного дня болящий Старый митрополит открыл усталые глаза, разбуженный призывным звоном набатного колокола, созывающего насельников Свято-Троицкого монастыря на особое, ни с чем не сравнимое по значимости богослужение. Всю первую, самую строгую седмицу Великого поста душа ждёт праздника, венчающего собой недельное воздержание. Исстари повелось этим воскресным днём отмечать Торжество Православия