Герман прослушал всю программу — на сей раз медведь зачитывал истории заговоров против Федерации. Изредка, правда, приходилось отлучаться, чтобы выключить свет в оставленных студиях и закрыть двери за теми, кто уже наверняка толкается в очереди за молоком.
Марф вынырнул из своего «аквариума» неожиданно, одновременно с тем, как погасла лампочка «Вкл.». Он, видимо, собирался по своему обыкновению, смешно покачиваясь, быстро убежать, но, заметив Германа, остановился.
— Здравствуйте, Марф, — приветствовал Герман медведя, — интересная у вас сегодня программа.
Взгляд маленьких черных глазок уперся куда-то в область Германовой шеи. Было непонятно, рассматривает ли Марф собеседника или просто задумался.
— Здравствуйте, Герман Александрович, — сказал он, — вы любите заговоры?
Медведь спросил это почти безынтонационно, но Герману все равно почудился подвох.
— Вы рассказываете интересно, — попробовал он уклониться от ответа.
— Это не я рассказываю, — не то в шутку, не то всерьез заявил медведь, — это такая традиция. Об этом и Староста по Солнцу сегодня говорил.
— Вы слушали новое обращение?
— Слышал, — признал Марф, — патриотический конкурс. Интересно. Стоит поучаствовать, как вы думаете?
— А что, медведям тоже можно? — спросил Герман и тут же сообразил, что допустил бестактность. — Ой, извините, Марф, — попробовал он ее сгладить, — я имею в виду, что никаких возрастных там или других каких-нибудь ограничений нет?
Медведь смотрел на него не мигая и молчал.
— Я правда не хотел, — отчаянно замотал головой Герман, — просто вы же знаете, у нас не принято… ну сложилось как-то…
Он окончательно смешался.
Медведь продолжал пристально на него смотреть. У Германа вдруг возникло ощущение, что сейчас тот съездит ему по физиономии лапой, и от нее в момент ничего не останется. Захотелось втянуть голову в плечи, а еще лучше — отбежать на несколько шагов.
— Страшно? — каким-то утробным голосом поинтересовался Марф.
— Страшно, — выдохнул Герман.
Марф оскалился в подобии улыбки, которая при этом выглядела совершенно людоедской.
— Вы правильно делаете, — сказал медведь непонятно о чем, — всем страшно.
Он отвернулся от Германа и заковылял к выходу. В дверях ему пришлось одновременно нагибаться и протискиваться боком — здание «Позывного» явно не проектировалось под медвежьи размеры.