До того как я понял смысл происходившего в Детройте, мое невежество относительно того, что бы я сделал, если бы микроб ТБ начал свою губительную деятельность в моих легких, было безмерным. «Ну что ж тут особенного? Если рано поставить диагноз, если захватить болезнь во-время, — так я думал, так я всем говорил, — то это уже не так страшно».
Но что значит рано в этой коварной, предательской болезни? Ну, скажем, когда я впервые начал покашливать, терять вес, чувствовать беспричинную усталость, понемногу лихорадить, а по ночам потеть и, возможно, замечать чуточку крови в утренней мокроте… достаточно это рано или нет?
Побегу я, скажем, к своему доктору. Он постучит меня молоточком по груди. Многозначительно нахмурится. Важно приложит свои трубки, выслушивая мою грудную клетку со всех сторон. С умным видом он будет вслушиваться в слабые, неясные шорохи, которые вызываются, по его мнению, скрытой работой ТБ-бацилл, начинающих разъедать мое легкое. В заключение он посмотрит на меня внимательно и покачает головой. Он постарается сделать веселое, но в то же время серьезное лицо. С напускной беспечностью станет ободрять и успокаивать меня.
И если я человек со средствами — хотя такие люди редко болеют туберкулезом, — я поспешу уехать в хороший санаторий. А если я беден — что для девятисот тысяч чахоточных более правдоподобно, — я тотчас же запишусь в хвост длиннейшей очереди кандидатов в казенный санаторий и отчаянно буду надеяться попасть туда, прежде чем моя болезнь из стадии, которую доктора называют «ранней», перейдет в форму, которую любой человек сможет назвать запущенной. Я буду ждать, стараясь проводить домашнее «лечение покоем», если только смогу прервать работу или если мой дом хоть немного лучше свиного стойла, в каких живет теперь большая часть туберкулезных. Я буду неподвижно лежать на спине, ожидая, пока очередь в санаторий дойдет до меня, и, дожидаясь падения температуры, буду усердно питаться самыми изысканными блюдами, если моя чековая книжка это позволит, и полной грудью вдыхать свежий воздух, если не живу в атмосфере отработанного автомобильного газа и зловонных испарений современного города.
Вот как в данном случае поступил бы я сам и что вполне одобрил, если бы доктора посоветовали это другим. Увы! До посещения Детройта я не знал, что если доктор выслушал вас стетоскопом и с уверенностью высказался о туберкулезе, то это значит, что крошечные убийцы ТБ произвели уже очень опасные разрушения в легких.
Я не понимал еще, что когда появляются первые определенные