Ливви тоже подняла чашку.
— Я пью за процветание мельницы Ричардсонов, — провозгласила она. — Когда ты запустишь колесо?
Нэйт спьяну расхвастался о своих планах по поводу мукомольной мельницы.
— Скоро, — заверил он и повернулся к Чесс. — Ты сможешь уложить свои вещи к завтрашнему дню? Сейчас я оседлаю лошадь и объеду всех соседей, чтобы попрощаться. Мы можем уехать хоть завтра.
Вокруг стола мисс Мэри сидело все семейство Ричардсонов. Чесс с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на Элву.
— Завтра утром я буду готова, — сказала она.
* * *
Нэйтен соорудил навес над козлами повозки. Он ругал себя за то, что позволил Чесс работать в поле. Ему следовало помнить, что она леди. Ее надо оберегать.
А Чесс была счастлива, что уезжает в их новый дом, навстречу будущему. Прощай, одиночество и каторжный труд. И табак, пачкающий все, что к нему прикасается.
Но больше всего ей хотелось покинуть тот уголок их с Нэйтеном комнаты, где она собиралась поставить колыбель, и избавиться от обманчивого ощущения довольства и умиротворенности, которое подчас охватывало ее, когда она забывала, что драгоценной жизни, растущей в ее чреве, больше нет.
Ребенок, которого она потеряла, был для нее так же реален, как если бы она доносила его до срока, родила и держала на руках. Она неутешно горевала о том, что так и не сбылось, и временами ее охватывал страх: она боялась, что больше не выдержит, не сможет продолжать притворяться и пяти минут, будто она уже оправилась после своей утраты.
Фрэнк. Теперь она жалела, что дала сыну имя своего отца, потому что это имя воскресило в ее душе страшные воспоминания о его смерти и боль от того, что он ее покинул, боль, так и не утихшую за все эти годы.
Она никогда, никогда не сделает больно своему ребенку. Чесс дважды в день пила детскую смесь, которую ей прописала Ливви. Она станет здоровой и крепкой и даст своему следующему ребенку силу и здоровье, которые понадобятся ему, чтобы выжить.
Она думала о будущем. И спешила навстречу ему.
Но из-за многолетней привычки к ответственности за все совесть ее была неспокойна. Она еще никогда не бросала начатого дела на полдороге.
— Что же теперь будет с Джошем, Элвой и всеми остальными? — спросила она Нэйтена.
Тот рассмеялся.
— О, тут все ясно, — сказал он. — Джош просто-напросто вернется к тому, что они делали раньше, и будет очень доволен. Работу на «фабрике» забросят, и весь табак пойдет на аукцион. И четверть рассады, как и прежде, станут поедать мухи.
И Нэйт показал большим пальцем через плечо, туда, где в кузове повозки стоял ящик с моделью машины Огастеса Стэндиша. Ящик был обернут многими ярдами миткаля. Джош все равно не станет больше натягивать его над участком для рассады, вот он и забрал его с собой.