— К тому времени я успею жутко проголодаться, Чесс. Надеюсь, ты все-таки купила немного муки, чтобы перебиться до той поры, когда у нас появится собственная?
На мельницу они вернулись без Джима Монро. Кэйт в осторожных выражениях объяснил, что Джиму приглянулась в Дерхэме одна девушка, которая тоже прониклась к нему дружеской симпатией. При этом он не упомянул, что эта «девушка» работает официанткой в одном из городских салунов — то есть не салунов, а баров.
Джим явился только через три дня. Чесс налила ему чашку кофе и добавила туда крепкого домашнего пива — прощального подарка Ливви Олдербрук. Пока он пил его, она проглотила свой собственный напиток из молока, яиц и сахара.
* * *
Проходил день за днем, а небо по-прежнему было безоблачно, и солнце палило вовсю. На рассвете Нэйт ходил к соседней мельнице и тайком примечал уровень воды в ручье, на берегу которого она стояла.
— Со вчерашнего дня он здорово упал, — говорил он, возвращаясь, и на лице его появлялась хищная улыбка. Проверяя их собственный ручей и удостоверяясь, что он все так же глубок и темен, он всякий раз довольно ухмылялся.
Наконец в середине июля он решил, что пришло время действовать. Утром он отправился с визитом на соседнюю мельницу.
— Джим, запрягай мулов в салазки! — крикнул он, возвратившись.
Чтобы перевезти жернова, пришлось сделать две ездки и подрядить в помощь двух человек. Диаметр каждого жернова был более четырех футов, а толщина — четырнадцать дюймов. Когда их установили на место, очертания предметов уже были размыты вечерними сумерками.
— Чесс, плесни ребятам «подсластителя» старой Ливви, — сказал Нэйт со сдавленным смешком. — Это придаст им сил, чтобы дотащиться домой. А мне надо сделать сегодня еще одну ездку, на этот раз на повозке. Я купил у этого горе-мельника не только жернова, но и бочонки для муки. Мы станем продавать их тем клиентам, которые забудут взять свои собственные.
Он вернулся домой, когда уже почти стемнело. Вместе с бочонками в кузове повозки стоял большой красивый сосновый стол на крепких точеных ножках.
Чесс вытянула руки во всю длину, положила их на его гладкую столешницу, потом наклонилась и поцеловала ее.
— Больше у нас в супе не будет щепок. Какое счастье!
На следующее утро она вымыла волосы, выгладила белую блузку, выстиранную накануне, и принарядилась для работы на их новой мельнице.
— Имей в виду, что скоро ты будешь вся в муке, — предупредил ее Нэйт.
— Это пустяки. Мне хочется быть нарядной в день, когда мы начинаем наше дело. Нэйтен, пожалуйста, повтори мне еще раз, как мы будем работать.