Потом, в доме, гости выпили шампанского. Гасси была дома, и ей разрешили выпить полбокала за успех ее отца.
— Теперь шампанское нравится мне больше, чем раньше, — сказала она. — Когда я пила его раньше, я была слишком маленькая.
Скоро ей должно было исполниться двенадцать лет, и она считала себя очень взрослой. Но коленки у нее были по-прежнему торчащие и ободранные. Чесс подумала, что пока еще можно не беспокоиться о том, что ее ребенок становится женщиной. Как-нибудь, в ближайшее время, она поговорит с Гасси о мужчинах и женщинах, о том, откуда берутся дети, о любви. Чесс еще не знала, как будет объяснять дочери, что такое любовь, ведь не может же она рассказать ей о любви-одержимости, которая завладевает всем твоим существом.
Она видела, как отчаянно борется с собой Нэйтен. Лили была беременна, и он считал, что это его ребенок. Власть Лили над ним была так же сильна, как и прежде; раньше или позже он не выдержит и вернется в ее постель.
Теперь Чесс понимала его. Она и сама познала подобное бессилие. Ее удручало, что она не может сказать Нэйтену, что больше не винит его. Заговорить с ним об этом невозможно, ведь она не может объяснить ему, что на собственно опыте узнала, каково ему приходится. Она никогда ему не расскажет, это причинило бы им обоим слишком сильную боль.
Английские партнеры Нэйтена должны были приехать в августе для важных переговоров о делах новой компании, и Чесс решила во что бы то ни стало закончить к этому времени убранство Хэрфилдса, чтобы отпраздновать там заключение нового союза. Она велела распаковать все ящики, приехавшие вместе с ними в трюмах «Кампаньи», и много дней расставляла содержимое дома на площади Рассел то так, то этак. Она ходила по дому вся в пыли, валясь с ног от усталости, иногда ей казалось, что у нее ничего не получается, но умиротворенность, которую она чувствовала в старом особняке на площади Рассел, перенеслась через океан вместе с его обстановкой, и Хэрфилдс стал для Чесс оазисом покоя, несмотря на то, что в нем все еще работали маляры, плотники и швеи.
* * *
Чесс ждало несколько сюрпризов, и не все они были приятными.
* * *
Эдит Хортон обняла ее, восхитилась ее новым гардеробом, мебелью для Хэрфилдса и забавными историями про Нэйтена и принца Уэльского. А потом спросила:
— Ну что, Чесс, стоило заводить с ним роман?
— О чем ты, Эдит?
— Дорогая моя, ты уже не та женщина, которая когда-то уехала отсюда с «Бедекером» в руке. У тебя был роман. Не беспокойся, это вовсе не бросается в глаза. Это может заметить только женщина, пережившая то же самое.