Низко опустив голову, Нэйт вышел из комнаты.
Когда он закрыл за собою дверь, Чесс опустилась на пол и заплакала, прислонясь к изящному старинному креслу, на гобеленовой обивке которого были вытканы влюбленные, обнимающиеся в саду.
В тот же день она подъехала к конторе Нэйтена и вошла в его кабинет без доклада.
— Мы будем продолжать вести себя, как будто ничего не произошло, Нэйтен. Гасси ни о чем не должна знать. Это твой долг.
— Да, конечно.
— И вот еще что: не приноси в мой дом запаха этой женщины. Сколько я тебя знаю, ты всегда мылся чаще, чем любой другой мужчина Будь любезен делать это перед тем, как возвращаешься домой.
Она повернулась и вышла.
Больше она не плакала.
Чесс и Нэйтен продолжали вести себя, как будто ничего не произошло. Гасси все-таки почувствовала, что между ними что-то неладно, но не придала этому значения. В конце концов она сама уже три раза вдрызг ссорилась со своей лучшей подругой Барбарой Боуфорт, но потом они всегда мирились.
Для всего же остального мира Ричардсоны продолжали оставаться образцовой семьей — «они, знаете ли, так дружны между собой и явно получают куда больше удовольствия от общения друг с другом, чем любая другая семья в Стэндише».
Но Лили хорошо знала, как в действительности обстоят дела. И ждала своего часа. Встречаясь с Нэйтом в скаковом клубе, она не заговаривала о ребенке. Она нашептывала ему только те слова заклинания, которые держали его во власти ее чар.
— Резче, Натэниэл, глубже, Натэниэл, раздери меня надвое, Натэниэл, сделай мне больно, Натэниэл, оставь на мне свой след, синяк, раздави меня.
20 мая Верховный суд объявил неконституционным закон о подоходном налоге, принятый конгрессом в минувшем году. Весь деловой мир Америки ликовал.
— Даже Генри радуется как ребенок, — сказала Эдит Хортон, — хотя и непонятно, почему. Стоит ему приблизиться к годовому доходу в четыре тысячи долларов, как он тут же покупает еще лошадей и строит для них новую роскошную конюшню. А я тем временем покупаю все новые и новые ведра, чтобы ставить в дождь под протечки в крыше.
Она пристально посмотрела на Чесс.
— А на твоем лице что-то не видно ликования.
Чесс пожала плечами.
— Я прочла в газете ужасную новость. Одного моего лондонского друга посадили в тюрьму.
— Какой кошмар. А за что?
— Не знаю. Из статьи ничего невозможно понять. В общем, он подал на кого-то в суд, и когда проиграл дело, его заключили в тюрьму. — Может быть, он не заплатил своему адвокату?
— Может быть.
— А он был твой очень хороший друг?
Чесс вымученно рассмеялась.
— Эдит, ты неисправима. Я ведь тебе уже сто раз говорила: никаких подробностей и никаких имен. Но на этот раз я тебе отвечу — нет, он не был моим любовником, просто он мне очень нравился. Этот человек — писатель, его зовут Оскар Уайльд.