Его лицо снова прояснилось.
— Сейчас я тебе расскажу про того адвоката из Хиллсборо, которого мне пришлось нанять, чтобы вызнать, как купить эту землю. Потому что, видишь ли, и дом, и участок были заброшены, и у них не было хозяина.
Ну так вот, этот самый мистер Кларенс Монтгомери повел меня в суд графства. Нет, не так. Сперва он взял с меня пять долларов наличными, а уж потом повел в суд. Оказалось, что земля принадлежит штату, но до сих пор штат этого не замечал. Тут старина Монтгомери вот таким манером прикладывает палец к носу — и Нэйт изобразил заговорщическую мину адвоката — и говорит: «Вы попали в очень интересную ситуацию, мистер Ричардсон». — Нэйт передразнил голос адвоката, низкий рокочущий бас. — Я все-таки не настолько деревенщина, чтобы не смекнуть, куда он клонит. Он собирался надуть меня, этак ловко выпихнуть из выгодной сделки.
Тогда я заговорил как настоящий деревенский пентюх, как будто во рту у меня сено, да и в голове тоже:
— «A-а, мистер, так вы, стало быть, чаете, что из-за привидений эта хибара должна стоить дороже? Ох нет, это не по мне: платить за то, чего не видишь. Да и нету там ничего, разве что всякие чудные шумы по ночам».
Он на меня посмотрел этаким зорким взглядом, чтобы проверить, не морочу ли я ему голову. — Глаза Нэйта сузились. — Тогда я прикинулся полным дураком. — Он широко раскрыл глаза и сделал пустой взгляд. — В общем, привидения быстро отбили у него охоту самому прибрать к рукам дом и землю.
Он в два счета перелистал кучу бумаг, пулей промчался по четырем разным кабинетам и провернул дело в суде с судьей и всем, что полагается — и все за один день. Еще не до конца стемнело, как я уже стал владельцем ста акров отличнейшей земли и проточной воды, «которую никто не имеет права отвернуть в сторону при помощи плотины или иных препятствий». И за все про все я заплатил ровно столько, сколько отложил для задатка. Плюс пять долларов адвокату.
Пятьдесят центов за акр, Чесс, ты можешь в это поверить?! Осуществление моей мечты всего за пятьдесят центов за… — Нэйт осекся, услышав шаги матери.
Мэри Ричардсон вошла в комнату и тут же втянула носом воздух.
— С какой стати ты вздумала сжечь наш ужин, Чейс?
— Ма, я вернулся.
— Давно пора. Элва и я чуть глаза себе не надорвали, сидя за шитьем, кучу табака тебе наготовили для продажи, а ты столько времени и носа не казал! Наверное, вместо того, чтобы спешить домой, ты поехал на эту языческую ярмарку штата.
— Нет, мэм. Меня задержал лед на дорогах.
Чесс хотелось огреть мать Нэйтена кастрюлей с подгорелой овсянкой, которую она держала в руках.