Картина, представшая пред его взором, когда он вновь оказался в зале, угнетала. Люди были разделены на две группы. Одной из групп удавалось чудом отбиваться под прикрытием массивных штабелей в технической нише зала. Там изредка полыхали зеленые лучи выстрелов армейского «Макфайра», свидетельствуя, что сержант Борен, скорее всего, еще жив.
Вторая же группа была прижата к стене на открытой площадке и вела отчаянный рукопашный бой. Вернее, бой этот уже заканчивался. Двоих еще остававшихся на ногах бойцов буквально рвали на куски. Софтли и его коллег там не было, поэтому сержант, скрипнув зубами, метнулся к спрятавшимся за штабелем. Глухой лай «хэндкэннона» сотряс воздух зала, разметав готовившихся к новой атаке тварей. Выскочившие из-за укрытия быстро добили уцелевших.
— Сзади! — Луцкий, одним из первых покинувший убежище, махнул командиру рукой.
Лдодг резко развернулся, вдавливая гашетку. Со второй группой его бойцов было покончено, и освободившиеся твари, не ведая страха, мчались навстречу неминуемой смерти. Куски плоти еще шлепали по стенам и полу, а сержант уже развернулся, под шелест системы охлаждения пушки осматривая своих. Их осталось только пятеро. Луцкий, Ор-тега, Ельчев из отделения Лдодга. С ними были капитан Софтли и легко раненный в плечо сержант Борен.
— А Арго? — Сержант понимал всю бессмысленность вопроса.
— Его зацепило первой очередью из коридора… — Софтли и сам выглядел ходячим покойником.
— Уходим. Коридор открыт. Дажд, ты как? — Лдодг говорил на ходу, пропуская вперед своих бойцов.
— Ничего. Просто царапина. А что, я выгляжу хуже других?
— Нет. Просто я хочу, чтобы ты отдал свой «Макфайр» Ортеге, а сам забрал «хэндкэннон». Тебе будет легче с ним шустрить, чем людям.
— У тебя забрать?
— Нет. В коридоре дешевая распродажа бывшего в употреблении оружия…
Сержант ощущал, что у него совсем не осталось эмоций. Горечь потери боевых товарищей, злость на командиров, ненависть к тем, кто убивал их, страх — все это ушло далеко в глубины сознания. Он успеет дать эмоциям выход. Если завтра для него наступит новый день.
* * *
Голова трещала так, что казалось, звуки должна была слышать вся округа. Когда Амос попытался оторвать ее от подушки, мир поплыл, активизируя прилив тошноты, заставившей уложить голову обратно и зажмурить глаза.
— О боже! — Мердок судорожно сглотнул подступивший к горлу ком и вдруг понял, что рядом с ним есть кто-то еще. Осторожно повернув тяжелую голову, он чуть-чуть приоткрыл глаза. Рядом с ним спала беспробудным сном совершенно голая, потрепанная женщина неопределенного возраста с опухшим лицом.