— Лично я никакого приговора не имею.
— И думаете за это спрятаться?
Баранников промолчал.
Бельгиец постоял перед ним и направился к двери.
— Я приходил к вам насчет потолка. Я потребую, чтобы сделали ремонт. Спокойной ночи! — Бельгиец ушел, резко хлопнув дверью.
Это неожиданное посещение взбудоражило Баранникова, Еще во время разговора его подмывало заговорить с бельгийцем откровенно, но так внезапно возникший и такой опасный разговор настораживал. «Чего же он хотел? — напряженно думал Баранников. — Чтобы я присоединился к их дурацкому и безнадежному протесту? Или он ждал моих предложений? Почему он так напирал на то, что я русский?…» В эту ночь Баранников заснул только перед самым рассветом. Все думал о разговоре с бельгийцем. Нет, нет, проявляя осторожность, он поступав правильно. И в то же время Баранников был почти уверен, что бельгиец не провокатор. В конце концов, он решил посмотреть, как будут вести себя бельгиец и его товарищи дальше. А там видно будет. Когда на другой день Баранников поздоровался с бельгийцем, тот не ответил…
Уже кончалось лето сорок третьего года. Баранников все острее и мучительнее переживал свое бездействие. С другой стороны, он понимал, что в условиях такого лагеря быстро ничего сделать нельзя. Вот оборвалась тогда связь с центром, и до сих пор не удалось ее наладить. Все лето Баранников и Гаек терпеливо пытались найти ниточку связи с центром, хотя делать это теперь, когда они жили на поверхности, было необычайно трудно. Все их попытки ни к чему не привели. Связь с центром не мог восстановить и Стеглик. Есть ли он вообще, этот центр? Может быть, гестаповцы давно его разгромили?
Каждое утро, когда Баранников спускался в подземелье и слышал ровный гул работающего завода, у него до боли, сжималось сердце — он же знал, что этот ровный, ритмичный гул означает не что иное, как новые и новые летающие снаряды.
Но что он может сделать, если он не знает даже, что за деталь изготовляется на его станках? Можно, конечно, выпускать детали с нарушением размеров, но это немедленно будет обнаружено. Ликвидируют его бригаду, и этим все кончится…
Надо было собрать всю свою волю и заставить себя не торопиться, терпеливо выжидать и столь же терпеливо искать новые связи. Другого разумного пути не было.
Инженеры, объединившиеся вокруг бельгийца, тоже пока ничего не предпринимали.
Баранников заметил, что среди них нет согласия, и решил попробовать еще раз поговорить с бельгийцем. Вечером зашел в его комнату. Бельгиец сидел за столом и что-то писал.
— А, русский? Чем обязан? — Бельгиец отложил карандаш и повернулся к Баранникову. — Впрочем, вы зашли очень кстати. Можете вместе с нами подписать ультиматум лагерному начальству.