– Боевой режим! – скомандовал командир.
Все опустили забрала гермошлемов и перешли на дыхание из индивидуальных кислородных приборов. И сделали это очень вовремя, ибо очередная ракета разорвалась рядом с кабиной, изрешетив её осколками, что вызвало мгновенную разгерметизацию. Кабину наполнил свист ворвавшегося в пробоины воздуха. Осколки пробили пол прямо под ногами майора Кабаненко и два кусочка металла впились в его левое бедро. Управление самолётом взял на себя второй пилот. Ещё одним осколком убило бортинженера. Он грудью привалился на свой пульт, повернув залитое кровью лицо к Игорю, в его остекленевших глазах застыло непонимание.
От близких разрывов многотонный самолёт швыряло из стороны в сторону. Со своего места Нефёдов-младший видел, как на приборной доске перед пилотами загорелись красные лампочки, сигнализирующие о пожаре двигателей. Лётчики с трудом удерживали в руках штурвалы, да и весь самолёт трясло, словно в лихорадке. И всё же они продолжали работать, делать всё, чтобы спасти машину и экипаж. Страшно бледный от потери крови командир подсказывал второму пилоту, как лучше маневрировать.
– Влево, влево, Серёга! Разворачивайся им навстречу. Надо «спрятать» сопла наших движков, тогда можно сорвать тепловое наведение ракет.
Не менее сложно приходилось штурману, ибо всё пилотажно-навигационное оборудование вышло из строя. Поэтому ему оставалось воспользоваться старым «дедовским» методом – навигацией по счислению. Но даже этот метод оказался трудным в применении из-за того, что осколки перебили приемник воздушного давления, так называемую «трубку Пито», и об истинной скорости самолета оставалось лишь гадать. Тем не менее, штурман постоянно выдавал командиру курс и удаление от нейтральных вод. Оставалась маленькая надежда, что чёртовы истребители не станут добивать их в международном воздушном пространстве.
Второму пилоту всё труднее становилось контролировать машину. Два из четырёх двигателей горели и их пришлось отключить. Из-за недостатка тяги самолёт быстро терял высоту. Постоянно что-то выходило из строя: самопроизвольно вывалилась одна стойка шасси. возникли проблемы с рулём направления; Мячиков грустно доложил, что огромным осколком разнесло вдребезги его рацию. К счастью, сам хронический везунчик при этом не получил ни царапины. Но теперь нельзя было сообщить на базу о бедственном положении, в котором оказался экипаж. Так что на оперативную эвакуацию в случае катапультирования рассчитывать не приходилось.
Наконец, оценив сложившееся положение, командир принял трудное, но единственно возможное решение: