Первый случай имел место в конце 1943 года. Однажды в особую штрафную эскадрилью с инспекцией пожаловал большой чин из Москвы, сам в недавнем прошлом знаменитый ас. Генерал служил в аппарате главкома ВВС маршала Новикова.
На самолёте вместе с высоким гостем прилетело множество крупных чинов из столицы и… симпатичная молоденькая корреспондентка. Похоже, именно юная особа сыграла роль детонатора в этой истории. Как говориться: «Шерше ля фам».
Будучи наслышан в Москве о фронтовых успехах штрафников, генерал тем не менее не питал к осуждённым лётчикам тёплых чувств. Столичный деятель считал, что время «партизанщины» прошло, и пора разогнать странное подразделение «вольных казачков», которое только позорит ВВС. А для начала генерал решил самолично развенчать один из мифов, окружающих необычную авиачасть. дело усугублялось тем, что высокий гость находился под шафе.
– Раздули, понимаешь ли, героя! То же мне – суперАС в мюнгхаузенской треуголке! Больше сотни побед ему приписывают! А где эти сбитые самолёты есть?! Не числятся они ни в одном документе! Зато начальников на три буквы посылать ваш Нефёдов умеет виртуозно. Наслышаны! Вишь ты, батько Махно, понимаешь ли, выискался! За такие штучки с вашего «Анархиста» надо бы сдёрнуть портки, да хорошенько выпороть, чтобы научился уважать вышестоящих по должности и званию! Странно, что никто до сих пор этого не сделал. Ну ничего, я вам тут всем покажу вашу мать анархию! Надолго запомните мой приезд.
Дело было в штабной землянке отдельной штрафной авиаэскадрильи, куда гость нагрянул в то время, когда командира части на месте не было. Нефёдов находился на передовом командном пункте, лично с земли руководя действиями своих лётчиков.
Досадуя на то, что предупреждённый о визите высокого проверяющего из Москвы командир штрафников, тем не менее не счёл нужным встретить его лично, оскорблённый ревизор быстро свирепел. Одними грозными обещаниями дело кончиться не могло. Тем более что высокопоставленному деятелю уж очень хотелось произвести впечатление на журналистку, которую он взял с собой в инспекторскую поездку по частям фронта. Пока двадцатилетняя корреспондентка явно с прохладцей воспринимала ухаживание успевшего разменять четвёртый десяток обладателя золотых эполет.
На свою беду генерал оказался «летающим», хотя на боевые задания он не отправлялся с тех пор, как занял высокую должность в штабе. Однако, посещая запасные полки и лётные училища, иногда бывший фронтовой лётчик-истребитель садился в кабину «Яка» или «Лавочкина», чтобы личным примером вдохновить строевых лётчиков. Да и просто по-мужски было приятно осознавать себя не просто чиновником, но по-прежнему – солдатом.