Садовник переговаривается с возницей и работником, насквозь мокрыми от проливного дождя. Все трое смеются. Зевают. Молча глядят на глинистую равнину, на ячменные поля вдали.
Думают о каше, о молочном супе, о хлебе.
Стоят безмолвно, недвижно. Долгое мгновение.
Налетает новый шквал, и возница с работником собираются в путь, садятся в повозку и едут дальше, в сторону Лёвсты.
Садовник, держа в охапке масло и сыр, провожает их взглядом. Потом идет к погребу, где хранится провизия.
Друзья — Линней и Арктедий — сообща занялись изучением Umbelliferae.
Это — зонтичные растения. Керведь. Купырь. Болиголов пятнистый. Купырник японский. Заячье ушко. Морковь. Борщевик. Частуха. Поручейник. Тмин. Водолюб.
Арктедий, рассматривая заячье ушко:
— Растение голубовато-зеленое, стройное, ветвится от основания. Листья узкие, ланцетовидные, цельно развернутые. Зонтики с малым количеством цветков, верхний — составной, с тремя обвертками. Прочие отделены от обвертки, прицветник длиннее зонтика. Плоды округлые, с мелкими зазубринками и тонкими шипами.
Линней на ветру, посреди Уппсальской равнины, ждет карету из Бёксты, с почтовой станции. Линней у себя в комнате, одевается.
Коли уж ты Линней, то и будь Линнеем.
Разумеется, Линней собственноручно застегивает двадцать пять пуговиц на своем камзоле. Обеими руками, большими, средними и указательными пальцами, застегивает пуговицы, следит, чтобы каждая попала в надлежащую петлю. Начинает он сверху или снизу — тут допустимо разнообразие, — но только не с середины. С середины можно застегивать разве что рубашки, у которых пуговиц не более семнадцати, однако и в таких случаях сподручнее начинать снизу или сверху. Как правило, он приступает к делу сверху, просто потому, что в зеркале трудно увидеть нижние петли и пуговицы.
Теперь он застегивает двадцать восемь пуговиц длинного кафтана из зеленого камлота и опять-таки следит, как бы не ошибиться петлей.
Подбрасывает двадцать пять и двадцать восемь пуговиц высоко над головой — назад они не возвращаются.
Коли уж тебе выпало быть Линнеем.
Линней на ветру, посреди Уппсальской равнины, ждет почтовых, с большой сумкой в руке.
Поднимает сумку высоко в воздух: заберите! Но никто не берет сумку у него из рук, он так и стоит. А ветер дует, он его чувствует.
И теперь подбрасывает в воздух, на волю ветра Уппсальской равнины, двадцать восемь юношей, двадцать восемь своих учеников, — и они исчезают.
Арктедий поделился с другом лучшей своей идеей: родственное надо как-то распределить по отрядам, тогда порядки возникнут сами собой.