Фома Филимонович как бы угадал мои мысли и бодро заявил, похлопав лошадь по крупу:
— Стоящая коняга! Такая не подведет!
— Дурень старик, из ума выжил!- промолвил Похитун и, подойдя к Фоме Филимоновичу, сказал ему что-то на ухо.
— Хорошо считать зубы в чужом рту, господин хороший!- огрызнулся дед.- А ты посчитай в своем!
Похитун прокашлялся и ничего не ответил. Ему подали огромный овчинный тулуп, позаимствованный в караульном помещении, и он натянул его поверх шинели.
— Трогать!- скомандовал Гюберт.
Часовой распахнул ворота. Похитун неуклюже плюхнулся в сани, и под его тяжестью в мешке что-то хрустнуло.
— Пьяный, что ли? — спросил Гюберт.
Похитун промолчал и поднял воротник.
— Он и трезвый-то недотепа,прости господи! — в сердцах бросил Фома Филимонович,уселся на передок, взялся за вожжи, круто повернул коня и тронул.
За санями на лыжах пошли Гюберт и автоматчики. Весь гарнизон повалил со двора,провожая охотничью процессию.
— Ни пуха ни пера!- крикнул я вдогонку.
Мне никто не ответил.Узкая, малонаезженная дорога врезалась в завьюженный лес, и сани уже скрывались за деревьями.
28. ПОХИТУН НЕДОВОЛЕН СОПЕРНИКОМ
Ровно через сутки охотники неожиданно вернулись.Обычно Гюберт задерживался на двое-трое суток. Я с опаской подумал, что Фома Филимонович не выдержал экзамена и сорвал охоту.Я тотчас же вышел во двор.И первый, кто мне попался на глаза, был Гюберт. Уставший, с опавшими, но зарумянившимися щеками, он стоял на крылечке своего дома и тоненькой хворостинкой тщательно выбивал снег из своих меховых сапог. Двор был пуст, сани стояли уже под навесом.
Я подошел к Гюберту и поприветствовал его.
Он довольным тоном сказал:
— Ну и каналья дед!…
— Подвел?- спросил я, чувствуя хорошее настроение гауптмана.
— Нисколько! Я получил колоссальное удовольствие. Не напрасно покойный Эденберг кормил его своим хлебом.
Мои опасения рассеялись. Но я шутливо заметил:
— Результаты охоты определяются не охотничьими рассказами, а наличными трофеями
— Только так!- подтвердил Гюберт.- И результаты прекрасные. На два ружья приходится четырнадцать тетеревов, три глухаря, пять рябчиков и два зайца. Как?
— Замечательно! — воскликнул я.
— И стрелок он отличный!-продолжал Гюберт.-Перестрелял меня.Бьет с любого положения… Но не в этом главное. Я впервые узнал, что тетеревов можно стрелять, не слезая с саней. Они подпускают к себе на десять-пятнадцать шагов. Как в сказках барона Мюнхгаузена! Сидят на березах, будто чучела, и только шеями крутят.
— Видно на место хорошее попали?- допытывался я.
— Редкое место! И недалеко. Молодец дед!