Затем я перешла к своему стенному шкафу и позволила моему сакралу откликаться на мою одежду. Я держала по очереди то одну вещь, то другую и ждала звука. Больше половины моей одежды оказалась в куче на полу. Затем я начала ходить по дому. Я относила на кухню все, на что мой сакрал выдавал «э-а». У моего мужа была возможность осмотреть все, что он хотел из этого сохранить. Ему нужно было время, чтобы достичь ясности из-за его эмоциональной волны. Единственным условием было то, что, если он хотел что-то оставить из этих вещей, он должен был либо отнести их в свою спальню, либо в офис. Через месяц у нас состоялась большая гаражная распродажа.
Это было сумасшедшим временем. В те дни стратегия немного отличалась. Она называлась «Ждать, чтобы быть спрошенным», из чего ясно следовало, что предполагался словесный вопрос. Я не начинала говорить, пока не откликалась звуком. Больше всего я хотела знать свою правду. Я ждала. Моя семья была обеспокоена.
Многие друзья подумали, что я сошла с ума. У нас с Майклом начались проблемы. Я больше не была той женщиной, в которую он когда-то влюбился. Вся моя жизнь перевернулась вверх тормашками. Насколько же было проще, когда я говорила всем и каждому «да». И было намного легче верить, что я что-то контролирую.
Однажды я просто лежала на диване - я даже не читала. Мой муж работал в саду и зашел, чтобы попросить меня сходить в строительный магазин за инструментом, который был нужен для работы. Мой сакрал выдал «э-а». Это был шок для нас обоих. Он тут вкалывает в саду, а я валяюсь на диване, и отказываюсь ему помочь?
О Боже - в тот момент меня накрыло его эмоциональной волной. Но я знала, что мне нужно уважать свой отклик и также знала, что когда бы я ни говорила «э-а» - для меня было некорректно и нездорово делать то, что меня спрашивали. Поэтому, несмотря на всю злость Майкла и несмотря на мой ум, говорящий о том, какая я лентяйка и бездельница, я следовала своему отклику. Майкл бушевал снаружи после этой перепалки. Через несколько часов он вернулся в другом настроении. У меня была возможность объяснить, что я не хочу идти против своего сакрального отклика. А он сказал, что с той энергией, которую он чувствовал внутри, он сделал в саду столько, сколько не смог бы за несколько дней!
Остановить все инициации и просто ждать отклика - это было пыткой. Скорее это походило на смерть, нежели на жизнь. Я больше не пыталась добиваться результатов, что заставляло меня чувствовать себя беспомощной и испуганной. Моим самым большим страхом было: «как, черт возьми, что-то может в моей жизни случиться, если я ничего не пытаюсь делать?» На кону была поставлена вся моя жизнь, включая мой брак, и я очень, очень боялась. Но я должна была это сделать. Я должна была сделать это для себя. Даже несмотря на то, что я рисковала всем, чем дорожила в своей жизни. И все же я знала, что нет ничего более важного для меня, чем узнать себя.