Он сел к телефону и по привычке взял в руку «Маленькую деву». И, как обычно, погладил ее спинку.
И вдруг что-то странно кольнуло в сердце, ему даже захотелось швырнуть фигуру о стену.
На что ему эта холодная миниатюрная статуэтка, если он уже знал, какое ощущение возникает в пальцах, дотрагивающихся до живого, теплого оригинала!
Вместо того чтобы позвонить Саре, Ред пошел в гостиную и мрачно уставился через мансардное окно на двор и конюшни.
Тут он обратил внимание на то, что статуэтка с тремя женщинами снова стоит на своем месте.
— Инес! — рявкнул он.
Испуганная непривычным тоном, на пороге появилась экономка.
— Почему фигура снова здесь? — недовольно спросил Ред.
— Педро принес ее наверх.
— А где цветы?
— Какие цветы, сеньор Стоун? Тут только записочка в глиняном горшке у индейской женщины.
Ред нагнулся и вытащил записку. Изящный женский почерк.
«Улыбнись, не плачь.
Не позволяй времени изменить тебя».
Черт, это же слова из песни, которую он вспомнил вчера: «Улыбнись, не плачь. Не позволяй времени изменить тебя».
Допустим, это был «хит», который он когда-то исполнял, и, возможно, она всего лишь хотела показать, что знает его песни. Или же она обладала шестым чувством и точно так же, как он, ощущала, что эта история не закончена?
Где-то зазвонил телефон.
— Мисс Сара Скотт хотела бы с вами поговорить, сеньор Стоун, — сообщила Инес.
Он наморщил лоб. Кто такая Сара Скотт? Кто такая Морин? Кто такая Стелла, пока Мэри еще находится где-то в пределах досягаемости?
— Пусть Педро подгонит машину, — крикнул он, кинулся в спальню, моментально надел чистую рубашку и пиджак, сунул статуэтку с тремя женщинами в пластиковый пакет и через пять минут — правда, слегка запыхавшись — стоял перед отелем.
— Люди из Уинслоу приглашают вас потом выпить с ними, сеньор, — сказал Педро.
— Подсыпь им в бокалы яду, — посоветовал Ред и забрал у него ключи. Люди из Уинслоу интересовали его в данный момент так же мало, как ежегодная норма осадков, выпадающих на Филиппинах. Если он поторопится, то успеет застать последний автобус в Таксон. На остановке в Санта-Хуаните.
— Да, сеньор, — ответил Педро, выкатив глаза от удивления.
* * *
Вечером, около половины восьмого, Мэри сидела в бывших «апартаментах» мисс Димэгон и вспоминала, видела ли она когда-либо раньше подобную дыру. Даже фабричный цех Джошуа выглядел поуютнее.
Она растерянно оглядела голые стены и прикинула, уж не перестроенный ли это гараж. Поразительно, подумала она, особенно, если знаешь, какую приличную зарплату получает учительница.
Зато это соответствовало жизненным обстоятельствам мисс Димэгон, о которых ей тем временем удалось узнать. Хозяйка жилья — англичанка, которую лет тридцать назад невесть каким ветром занесло в Санта-Хуаниту, — оказалась столь же болтливой, сколь и опустившейся. Мэри услышала, что мисс Димэгон жила в этих «апартаментах» только в рабочие дни, а на каждый уик-энд уезжала к своему отцу в Юму. Старый джентльмен лежал в больнице, что было не по средствам не только ему, но и его дочери. В последнее время дела у отца пошли совсем плохо, и бедная мисс Димэгон стала… ну да, довольно нервной.