– Мне нужно с тобой поговорить. – Нужно, вот только слова давались ей с явным трудом, не хотела она с ним говорить. Даже видеть не хотела. Только отчего-то не уходила, сидела, смотрела, рассеянно пересыпала с ладони на ладонь влажный песок.
Андрей молчал, помогать Рыжей он не желал. Сказать по правде, он уже вообще ничего не желал, идея с женитьбой чем дальше, тем больше казалась ему чистой воды авантюрой. Опасной авантюрой, если разобраться. Но и отступать Андрей тоже не собирался. Да и зачем отступать, когда вот он, неприятель, сам явился на переговоры. Белого флага не видать, но он точно есть, если не в реальности, то в воображении Рыжей. Белый флаг полощется на ветру, и та, что его принесла, готова сдаться на милость победителя. Предварительно поторговавшись, но это уже частности. Ведь готова же!
– Я согласна. – Не сказала – выдохнула, и воображаемый белый флаг потерял ветер и повис совсем уж беспомощно.
– С чем? – У Андрея получилось изобразить удивление и спрятать торжество. Под крылом Старика он научился куда более ловким трюкам.
Рыжая молчала, песок давно просыпался сквозь тонкие пальцы, и пальцы едва заметно подрагивали. Андрей ждал, держал паузу. Держать паузы он тоже научился у Старика.
– Я согласна стать твоей… женой. – Синяя жилка на бледной шее дернулась, напряглась, и сама Рыжая тоже напряглась, даже дышать перестала. – Фиктивной женой за тридцать тысяч евро.
Шрам зачесался и задергался, как от боли. Но это не была боль, это был триумф, сдобренный изрядной порцией горечи, но все равно триумф. Андрей не ошибся, все продается и все покупается. Нужно лишь определиться с ценой.
Море снова лизнуло пятки, то ли успокаивая, то ли подбадривая, а потом откатило на безопасное расстояние. С Рыжей море, как и сам Андрей, не хотело иметь дела. Но придется, по крайней мере ему. Он заплатит, не станет торговаться. Но и ей тоже придется платить. Раз уж цена озвучена, раз уже минувшая ночь что-то там в ней измерила, переплавила и перекроила.
– Ты уверена, что я все еще нуждаюсь в твоих услугах? – Он смотрел на нее снизу вверх, а казалось, что наоборот. Ей так уж точно.
Вопреки ожиданиям, она не покраснела, густо и мучительно, как краснеют все рыжие, лицо ее залила такая бледность, что даже веснушки стали почти не видны. Руки сжались в кулаки, и не от злости, а от бессилия. А потом она встала, как-то неловко, не изящно, помогая себе руками. Как старуха.
– Сядь. – Не получалось у него с триумфом. Не было в этой победе ничего красивого и благородного. Слишком уж незначительным вдруг оказался противник.