– Ну все! Теперь перед такой красотой ни один импотент не устоит! – И кресло повернул к зеркалу так, чтобы Катя смогла, наконец, увидеть свое отражение.
Получилось и в самом деле хорошо. Волосы после окрашивания приобрели теплый медовый оттенок и были собраны в высокую античную прическу, уложенную с тщательно продуманной небрежностью: завитые локоны мягко спадали на плечи, щекотали открытую шею. И ненавистные веснушки, которые отчего-то приглянулись Лиховцеву, с новым цветом волос не контрастировали, а гармонировали. И глаза горели. И губы алели. Вот такой удивительный фотошоп.
– И как тебе? – Марио отошел в сторонку полюбоваться плодами трудов.
– Спасибо, очень красиво.
– Очень красиво, и все? Я ожидал как минимум признания моей гениальности.
– Марио, ты гениален.
Он и в самом деле был талантлив, этот не в меру болтливый и не слишком тактичный парнишка. В Москве он бы точно не пропал, заткнул бы за пояс многих тамошних мастеров.
– И с платьем эта вся красота будет хорошо сочетаться.
– У меня и платье есть?
– А ты под венец в шортах собралась? – Марио негодующе покачал головой, а потом сказал: – Есть у тебя платье. Не Кристиан Диор, конечно, но тоже очень даже ничего. У твоего будущего неплохой вкус. Все, подъем! Пойдем наряжаться!
Платье совсем не походило на подвенечное. Не было никаких пышных юбок, рюшечек-оборочек, пены кружев и фаты. Жемчужно-серое, на вид атласно-гладкое, расшитое шелком, на тонких серебряных бретельках, длинное, струящееся, дерзкое. Да, пожалуй, дерзкое. Из-за декольте, слишком уж открытого, на грани фола.
– Это мое? – Катя потрогала платье, которое на миг показалось ей сброшенной змеиной кожей.
– Он сказал, тебе подойдет. И знаешь, вынужден с ним согласиться – подойдет. А вот тут туфли. – Марио протянул Кате открытую коробку с таким видом, словно в коробке лежали не туфли, а как минимум бриллиантовые подвески. – Настоящий шик.
Туфли и в самом деле оказались чудо как хороши: серебристые, изящные, на высоченной шпильке… Не с ее спиной носить такие каблуки. И тут же, словно почуяв недоброе, протестующе заныла поясница.
– Наряжайся! – велел Марио. – Времени у нас в обрез.
Лиховцев не ошибся ни с чем: ни с размером платья, ни с размером обуви, но вот легче от этого не становилось. Платье по-прежнему казалось сброшенной змеиной кожей, а каблуки по прежнему были слишком высоки. Еще пару часов – и изящные туфельки превратятся в испанский сапог.
– Класс! – заключил Марио, придирчиво оглядев ее от макушки до носков.
– С декольте нужно что-то делать.
– С декольте не нужно ничего делать, его требуется чем-нибудь подчеркнуть. Бриллиантовое колье пришлось бы весьма кстати, но бриллиантовое колье этот твой… будущий, кажется, зажилил. Зато оставил вот это.