– Ой, как хорошо, что напомнил. Девушка, – обратился Лёва к проходящей мимо официантке: – И больше сливок мне в кофе, да пожирнее. Стас, у меня жизнь одна, я хочу ей наслаждаться, а вредно это или полезно, мне плевать.
– Хорошо, наслаждайся. Как Аристовский? Он всё подготовил?
– Да, осталось только дело за тобой. Как только Лара согласится выступить поручителем по твоему кредиту, мы сразу же пустим дело в ход.
– А про меня она узнает?
– Если не дура, догадается, что всё было фиктивно. – Лёва достал сложенные документы. – На, подпиши.
Стас пролистал документы, подписал их.
– Когда ты всё успеваешь? Мы с тобой тут сидим кофе пьём, а контракт уже заверен нотариусом.
Лёва расплылся в улыбке.
– Ты же знаешь, что моя безграничная любовь к женщинам мне жить и строить помогает. Связи всегда нужны. – Продолжая улыбаться, Лёва посмотрел в окно на серое небо: – Ах, ностальгия берёт. Когда мне было двадцать, я никогда не выходил из дома без трёх вещей.
– Чего же?
– Плитки хорошего шоколада, маленького флакончика французских духов и бутылки коньяка.
– А сейчас чем ты пробиваешь себе дорогу? – рассмеялся Стас.
– Сейчас уже почти всё схвачено. Те, кто в пору моей молодости были рядовыми секретаршами или администраторами, уже руководители. И они помнят меня, родного и любимого. Ты знаешь, был у меня один роман с такой тёткой – ей почти пятьдесят было, а мне всего двадцать два, представляешь?
– Представляю. Короче, кот масленый, ближе к делу. Что дальше с Ларой? Это серьёзно то, что ты тогда мне сказал?
Лёва улыбнулся, подумав, а что это так Ильин разнервничался. Ему нравилось играть на чувствах приятеля, поэтому вместо прямого ответа он продолжал:
– Никогда ты не даёшь мне погрузиться в моё прошлое, ведь оно было таким приторно-сладким. Меня любили все девушки Москвы и Московской области, а также ближайших дружественных нам республик. Я целовал их, любил их. И они любили за что? За красивые слова и шоколадку. А сейчас? Что творится сейчас с девушками – к ним без машины не подходи, без приглашения на ужин в «Пушкине» они с тобой даже не захотят встречаться. Нет чтобы посидеть в парке на лавочке и почитать тихонько стихи «Я вас любил…». Ах, весна моей жизни, как же всё было волшебно.
– Что ты ноешь, как будто ты бедный? Ты что, лишён сейчас женского внимания?
– Я лишён веры в искреннее женское внимание. Понимаешь, оно разбилось вдребезги о суровую реальность. Мне так трудно жить в этом жестоком мире материализма.
Стас захохотал.
– Что ты смеёшься? Я тебе говорю правду! – возмутился Лёва, сам веря в то, что говорит правду. Хотя на самом-то деле жаловаться ему было действительно не на что. И всё, что он говорил, было как репетиция роли состарившегося актёра, который всё ещё пытается сыграть в амплуа первого любовника.