Семен Харитонович ждал Виктора Исааковича в мучительной позе. Тот же, купив билет и выйдя из кассы, заметил человека, сидящего на плите в честь установления будущего памятника, и решил пожать его мужественную руку.
– Героям плевать на святыни, – поприветствовал он Семена Харитоновича, поначалу его не узнав, но когда узнал, еще больше обрадовался и, сев рядом, стал теснить Семена Харитоновича с плиты. У Семена Харитоновича уже дрожали губы, сколько можно издеваться над инвалидом. Правда, стараниями Хорунжего Виктор Исаакович тоже стал инвалидом, только психическим.
– А вы не опоздаете на сеанс?
– Нет. Я люблю приходить к развязке. И угадывать, с чего началось.
– Может, вы до фильма отведете меня домой?
– Какой разговор, майн кинд, – всплеснул руками Виктор Исаакович.
– Если мы будем идти не останавливаясь, вы опоздаете только на журнал, – заметил Семен Харитонович. – Чтобы не вышло, как с кенгуру…
– Кенгуру?! Да разве это кенгуру?! Блудливая козочка ваша Хорунжая. А журналы я не переношу органически, особенно «Фитиль», – и Виктор Исаакович запел мелодию «Фитиля», задорную, но в конце с сильным стуком. Семен Харитонович ждал стука, но Виктор Исаакович сдержался. – Чтобы как-то замять скандал с Хорунжей, хоровика отозвали в министерство культуры на повышение, а сверху спустили не музыканта, а чиновника отдела внешних сношений. Так начался последний акт советской трагикомедии, которую я непременно сыграю перед вами в лицах, как только вы прекратите держать меня за плечо. – Семен Харитонович объяснил, что делает это по физической необходимости, и Виктор Исаакович смирился, пусть хоть он держится, раз все и так летит в тартарары. – Теперь это не школа искусств, а бордель. А б… я не терплю, хоть и ценю профессиональную отдачу.
Семен Харитонович слушал скабрезности молча, понимая, что в Викторе Исааковиче говорит обида психически неполноценного, который личное ставит выше общественного.
Виктор Исаакович довел Семена Харитоновича до подъезда серой блочной девятиэтажки. На лавочке сидел пионер, упершись подбородком в набалдашник палки.
– Ты еще дразнить меня вздумал! – вскричал Семен Харитонович, – носишь галстук и позволяешь себе издеваться над ветераном! На этом галстуке кровь наших отцов и дедов!
– Вы бы на Петьку из шестого «б» кричали, – сказал пионер, – это он украл. А я принес.
– Как же ты узнал, где я живу? – Семен Харитонович принял палку из рук хорошего пионера, которого по ошибке принял за плохого.
– Вы выступали в клубе юного бойца и все время этой палкой размахивали.