«И зачем я сюда приперся!» – подумал Федот и вспомнил – импортные соски!
Набравшись смелости, он подкрался к комнате. Стена была без единой выщербины, все было в полном порядке.
«That is strange, I haven’t seen that before», – послышался голос Клячкина за дверью. 1
Вместе с ним прибыли два иностранца с портативными магнитофонами.
– That’s him, – указал Клячкин на Федота. – He works for them. 2
– It seems to be OK, – сказали иностранцы, указывая на стену. – Maybe it happened because of flying saucers, – пожали они плечами и подарили Федоту и Клячкину по пачке жвачки. 3
Не зная ни слова по-английски, Федот нарисовал иностранцам пустышку и бутылку с соской.
– OK, – сказали иностранцы и подарили Федоту две бутылки, четыре соски и одну пустышку.
«Молодцы, с собой носят!» – похвалил их Федот.
45. Матери нужно питание. «Бедная ты моя», – вздохнул Федот, увидев Машу, выходящую из дверей роддома. Бескровные губы, опавшие щеки, ножки-спички. Федот никогда не видел Машиных ног на свету, зимой и летом они были обуты в кирзовые сапоги, но он знал, что ноги у нее прямые и тонкие.
Пекин принял из рук жены кричащий сверток.
«Вам радостно в кругу близких и любимых жить, а у меня тоже были дети. Все в мире непрочно, как сон мимолетный, все мимо и мимо летит…»
– Здравствуйте, – сказала Аня Федоту. – Мы с Тимошей вам очень благодарны.
– Вовиком назовем, – предложил Пекин, – чтоб не выделялся.
– Нет, это в честь отца.
– В честь какого отца? Ты и в лицо его не помнишь!
– Это ничего, – спокойно возразила Аня и отняла кружево от лица Тимоши, – он был, и я его любила.
Ребенок тихо сопел, тонкие светлые ресницы отбрасывали игольчатую тень на щеки с золотистым пушком.
Дома Аню ждал сюрприз – мебель переставлена, комнаты вымыты.
– Заживем, – потирал Пекин руки, – ты, батя, будешь теперь с ребенком сидеть, а Нюся малек оклемается и на работу выйдет. Прибежит, сиську даст, и снова к станку. Так что, можно сказать, ты с неба на нас свалился. Только имя у тебя подозрительное – Федот. Аня-то у нас Тимофевна. – Зря ты только на барахло тратился, лучше б привез пол-литров столичных.
– Пить вредно, – урезонил его Федот, переживая за Аню. «Он ее недостоин», – восставало отцовское сердце.
– Детдомовские, батя, это клад! Была у меня до Нюси маменькина дочка, не к ночи будь помянута. А Нюся – на все руки мастерица, и подштопает, и обед сообразит из ничего.
– Про «ничего» забудь, – сказал Федот. – Матери нужно питание.
Федот изучил доктора Спока. Из продуктов, им рекомендуемых, в Пестове, кроме молока, ничего не было. И Федот подумывал, не перевезти ли Аню с ребенком в Москву.