– Привет, старик!
– Клячкин! – обрадовался Федот.
– Тсс! – приложил он палец к клочковатой, видно давно не мытой бороде. – Я, старик, кости тут собираю.
Присев на корточки, Клячкин ковырнул землю кухонным ножом и извлек из нее берцовую кость.
– По трупам ходим, – сказал он и положил кость в чемодан.
– Мой чемодан! – не поверил своим глазам Федот.
– Твой, твой! И письма здесь твои. Теперь, старик, я тебе полностью доверяю. Святые мощи! Как стемнеет, переправимся на пароме – и на поезд. А там до Москвы. Перехороним мощи и поставим памятник. Это моя лебединая песня. После нее сваливаю.
С чемоданом костей они слонялись по острову.
– Пойдем перекусим, – предложил Федот Клячкину.
– Где? В монастырской келье, где трупы штабелями лежали, – укорил его Клячкин, и Федоту стало стыдно.
Купив в магазине печенье «Привет», Федот мусолил его, сидя на камне.
– Мы живем хуже скота, – рассуждал Клячкин. – Был такой философ Федоров…
– Знаю, знаю, – перебил его Федот, – про воскрешение отцов.
– Теперь все всё знают, а дело делают единицы. Пока мы не воскресим прошлое, пока не раскаемся в наших злодеяниях, – людьми мы не станем.
51. Дождавшись темноты, друзья взошли на паром.
– НЛО, – закричал кто-то на пароме, и все увидели гигантский диск, колышущийся на воде.
– В бурном море не обойтись без кормчего! – разнеслось по парому.
– Гу, – шепнул Федот Клячкину, – выследил, подонок.
Клячкин искоса взглянул на Федота, но иностранных корреспондентов поблизости не было, и Клячкину пришлось смириться с навязчивым бредом Федота.
– Ветер с Востока преодолевает ветер с Запада, – проинформировала землян летающая тарелка.
Паром встал посреди реки, и испуганные туристы бросились вплавь.
Тарелка уменьшалась на глазах, превращаясь в точку, и из нее градом посыпались сертификатные рубли.
– Дадим отпор воинствующему ревизионизму! – подоспел Иван Филиппович к шапочному разбору – Чего стоим? Манны небесной ждем? Нельзя ждать милости у пьиёды…
– Картавчик! – Клячкин схватил Ивана за грудки. – Это ты сгноил здесь всю духовную элиту России, а теперь по экскурсиям разъезжаешь!
– Клячкин, руки прочь от моего соседа!
– Я его мизинца не стою, – сказал Иван, заложив руку за лацкан пиджака. – А вы, господин Клячкин, смелый революционер, и за это я все прощаю.
– Лучше иметь другом явного врага, чем врагом – явного друга, – согласился Клячкин.
Тем временем летающий объект покинул Соловки, и паром поплыл дальше.
51. Юридически одинокий. Добравшись до неизвестного пункта назначения, Тимофей Белозеров окончательно ожил.
– Дух сперло, – цыкнул он зубом. – Измаялся я жить. – Напившись воды на придорожной колонке, Тимофей утер рот рукавом и уставился в небо. – День прибавляется на воробышиный шаг, – сообщил он важно.