P. S. Надеюсь, что вы понемногу приходите в себя после пожара. Обещаю возместить все книжки, которые сгорели.
Том сунул распечатку переписки в сумку, вместе с остальными бумагами, нашел на подземном уровне вокзала общественный туалет, порвал все файлы на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. Потом поднялся наверх, купил билет до Парижа, оплатив его карточкой Юниака, и сел в десятичасовой TGV.
Пришло время для маленькой беседы с Кристофом.
Четыре часа спустя Том сидел за столиком в ресторане Lipp и рассматривал фотографию Кристофа Делестра, взятую с его странички в «Фейсбуке». На снимке на нем были большие и очень темные солнечные очки, темно-бордовая футболка и шорты в стиле милитари. На вид Делестру было около тридцати; у него были фигурно выстриженные усики и маленькая бородка. Волосы на голове, уложенные с помощью геля, стояли торчком. Страница была закрытой, и это фото была единственным в открытом доступе. Пользователи «Фейсбука», как правило, придавали большое значение фотографии профиля и выбирали ее более чем тщательно. Веселый, общительный и крутой парень – вот что должен был сообщать о Делестре его снимок. Он смеялся и держал в пальцах папиросу-самокрутку; возможно, косячок, подумал Том. Никого другого в кадре не было.
Lipp на бульваре Сен-Жермен был настоящим парижским рестораном старой школы; Клэр полюбила его, когда здесь училась. Два раза она приводила сюда Тома. Они сидели рядом, всегда за одним и тем же столиком у окна, и наблюдали за верхушкой парижской буржуазии. С тех пор мало что изменилось. Официанты в черных пиджаках и белых фартуках, с неизменной улыбкой на лице, раскладывали по тарелкам steak tartare – сервировочная станция находилась недалеко от входа. Метрдотель в шелковой рубашке и безупречном костюме сдержанно приветствовал новых посетителей; свой неповторимый галльский шарм он приберегал для завсегдатаев. За два столика от Тома сидела пожилая вдова с черной шалью на плечах, украшенная примерно четырнадцатью килограммами драгоценностей в стиле ар-деко. Она вяло ковыряла вилкой салат «Нисуаз». Время от времени из-под скатерти высовывалась лохматая морда шотландского терьера, верного друга, лежащего у ног хозяйки. Том подумал, что эту собаку наверняка холят и лелеют куда больше, чем покойного супруга. Еще дальше, под заключенными в рамочки карикатурами на Катрин Денёв и Жака Кусто, сидели три дамы средних лет в костюмах от Шанель. Они были поглощены какой-то чрезвычайно интересной беседой. Том не мог слышать разговора, но живо представил себе, что бы сейчас сказала Клэр. Повинуясь стереотипам, она считала, что француженкам из высшего общества «не о чем говорить, кроме как о власти и сексе».