В подходящий момент он спросил у нее про Жан-Марка Домаля, но выяснилось, что Амелия почти ничего о нем не знает. «В последний раз я видела его в ту ночь, когда ушла из их дома», – сказала она. Она призналась, что практически все время, особенно на заре своей карьеры, боролась с искушением разыскать его. Но ни разу Амелия не предприняла никаких действий; даже не попросила кого-нибудь из французских коллег взглянуть на налоговые декларации.
– Они бы это сделали? – спросил он.
– Они бы это сделали.
Единственный раз за весь разговор Амелия переступила невидимую черту, видимо предположив, что теперь, после их знакомства, Франсуа попытается разыскать своего биологического отца – если, конечно, Жан-Марк еще жив.
– Самое главное, – сказала она, – я хочу, чтобы ты знал: в твоей жизни есть люди, которые тебя любят… несмотря на все, что произошло.
Он подумал, что это грубовато и слишком напористо, но сумел скрыть свою реакцию.
– Спасибо, – поблагодарил он. Они уже встали, и он позволил ей обнять себя еще раз. Он никак не мог вспомнить, что у нее за духи… какие-то смутные воспоминания о девочке-однокласснице… вроде бы она надушилась такими же на вечеринку, где они целовались.
– Я бы очень хотел, чтобы завтра ты присутствовала на похоронах, – сказал он.
– Это большая честь для меня, – ответила Амелия.
Позже, после того как она ушла, Франсуа почувствовал себя полностью выхолощенным и разбитым – несмотря на то что встреча прошла с огромным успехом. Этого следовало ожидать, утешил он себя. Они были в самом начале – как он надеялся – глубоких и важных отношений. И над этим следовало работать. Ему понадобятся терпение и выдержка; возможно, придется призвать на помощь все свои силы. Это был договор, который он заключил сам с собой. Они должны были узнать друг друга поближе.
К тому времени, как Сэми позвонил снова, было уже половина двенадцатого. Том заказал в номер еще один клубный сэндвич, съел его и сумел прочитать примерно сантиметр текста из «Драки за Африку» Томаса Пакенхэма. Когда он взял трубку, оттуда, как обычно, сначала раздалась какофония арабской музыки. Как будто из зала, битком набитого женщинами, исполняющими танец живота – и при этом они оттягиваются на полную катушку, подумал Том. Затем послышался голос Сэми.
– Я только что их высадил. – Он говорил все так же напряженно, как будто спрашивал себя, хорошо ли то, что он делает. Обычная вещь для непрофессионального агента: чувство вины и всплески адреналина, сменяющие друг друга. Все равно что принимать попеременно то яд, то антидот к нему. – Франсуа проводил ее до отеля и удостоверился, что с ней все в порядке. Он сказал, что собирается посидеть в баре в вашем отеле и выпить коньяку. Может быть, мы с вами встретимся и я расскажу, что узнал? Его мать очень интересная женщина.