Приняв решение, вытерла уголки рта салфеткой, поправила очки и поднялась из-за стола. Подойдя к лифту, нажала на кнопку вызова. Едва двери с легким гудением открылись, я шагнула внутрь кабины, чтобы тут же отдавить кому-то ноги, а вернее дорогущие туфли. Тихое, утробное рычание, раздавшееся откуда-то сверху, заставило меня испуганно охнуть и… снова наступить на чужие конечности.
— Эй, вы, аккуратнее! Вот недотёпа! — снова зарычали в гневе на меня.
Посмотрев вверх, забыла от смущения поправить очки. Те съехали на самый кончик носа, что позволило рассмотреть жертву моей неуклюжести.
— П-простите… я н-не хотела, — проблеяла я, замерев истуканом под свирепым взглядом самых невероятных, самых красивых глаз, какие только могут быть у представителей сильной половины человечества.
Корень Мандрагоры! Глаза были черными, причем настолько, что сливались со зрачком, а длинные ресницы и по-мужски строгие черные брови просто выбили меня из колеи. Медленно опустила взгляд, исследуя прямой с едва заметной горбинкой нос, затем широкие скулы, квадратный, сильный подбородок… и уставилась на самые невероятные, безумно сексуальные мужские губы. И эти дивной формы, в меру полные, так и кричащие о страсти и поцелуях, губы скривились в странной брезгливости, а замораживающие взгляд окатил меня презрением.
Я тут же потупилась, спряталась в своем коконе, поправила очки и вообще отвернулась, уставившись в дверцу лифта, в которой отражался высокий, широкоплечий силуэт мужчины в полупальто и прямого кроя брюках. Еще когда я так бесцеремонно, как идиотка, ошалевшая из-за мужской красоты, разглядывала этого высокомерного типа, заметила, что у него черные волосы длиной до плеч. Странная дрожь внезапно пронеслась вдоль спины, словно чей-то взгляд ощупывал меня, причем не с восхищением, а так, словно смотрит на мерзкую букашку, размышляя при этом, как лучше ее уничтожить — ногой растоптать или рукой прихлопнуть.
С трудом дождавшись, когда лифт остановится на моем этаже и откроет двери, я пулей вылетела в коридор и, не оглядываясь, понеслась в дамскую комнату. Мне срочно нужно было сполоснуть лицо, дабы снять лихорадочный румянец, который, я была уверена, уродливо расползся по щекам. Пока приводила себя в порядок, то есть восстанавливала придуманный мною образ, пока привела и мысли и расшалившиеся нервы в относительную норму, на рабочее место попала через минут двадцать-тридцать, и никого не застала. Так и просидела почти до самого конца рабочего дня в благословенной тишине и покое, работая с документами на компьютере. И так погрузилась в работу, что открывшаяся с грохотом дверь заставила меня подскочить на месте и едва не завизжать. В кабинет влетели стервы-менеджеры и нервно, а кто и томно похихикивая, перебивая друг друга, затараторили о нашем начальнике. Я вначале не прислушивалась, пытаясь снова успокоиться и сложить документы, которые у меня вылетели из рук и под стол завалились. Лишь когда управилась с порядком на столе, до меня дошло, что речь идет почему-то о новом начальстве.