Я снова перевернул ее, широко раздвинул ноги, намереваясь идти до конца, раздавить собой ее девственное влагалище. Когда, она почувствовала, что я достиг апогея, она позвала:
— Тиео!
Юная девушка пришла сразу же. На ней все еще был саронг, который она без колебаний сняла и обнаженная легла, прижавшись к Мирте, спрятавшись в нее, будто они были единым целым.
Я держал ее в своих руках, прижав теснее к горячей коже Мирты и к своему трепещущему телу.
Мирта прошептала Тиео в губы:
— Отдайся, маленькая бабочка! Отдайся целиком!
Тиео кивнула, давая тем самым знать, что все поняла, что она согласна и отдаст себя. Мирта сказала мне голосом, полным несказанного счастья и радости:
— А теперь войди в нас!
Держа их вместе в своих объятиях, я вошел. Оргазм был сказочным. Я изверг свое семя не в одну из них, а, как того хотела Мирта, излил его в их двойное сердце, в их единое тело.
Все трое мы оставались в таком положении очень долго. Затем мои любимые отпустили меня. Мирта сказала Тиео:
— А теперь пора спать.
Девушка вернулась на прежнее место, но не стала ничего надевать. Обнаженная, она удобно положила голову на мой рюкзак, перекинув саронг через ноги и оставив открытыми свои бедра и живот. Затем она закрыла глаза.
Неохотно я отвел от нее взгляд и стал смотреть на звезды. Луны на небе не было.
— Что ты ищешь? — очень спокойно спросила Мирта. — Разве ты не получил все сегодня ночью? Все, что ты хотел? Все, что ты мог получить?
— Да. Но осталось еще что-то, чего я не получил.
— Почему ты не смеешь хотеть невозможного? — прошептала Мирта. — Это так прекрасно!..
Она была права. Мое сердце было, переполнено чувствами, желанием смеяться и плакать одновременно, духовным и физическим озарением, это бесконечное откровение, которое проходит и остается в памяти, — разве это не счастье?
Оно ли это?
Я не знаю и никогда не узнаю. Что толку обманывать себя? Никакой тайный обряд не научит меня. Никакая чужая мудрость. Никакая легенда. Нет никакого Нового Солнца ни в реальных, ни в воображаемых небесах, которое может подняться над этой землей и возродить меня, сделать меня другим.
Я не научу свою жизнь сначала ни в первый день приближающегося года, ни в какое-то другое время, здесь или где-нибудь еще. У меня есть только одна возможность: продолжать жить этой жизнью, своей собственной жизнью человека, который не знает своего будущего. До последнего дыхания мое горло будет пересыхать от неопределенности. Мои пробы, ошибки и фальшивые начинания никогда не иссякнут.
Разве справедливо не попытаться рискнуть и испытать эту возможность? Это моя собственная судьба… судьба каждого. У людей нет другого выбора — принять ее или не принять, то есть жить или умереть нашими собственными смертями и жизнями. Нам не дано испытать другие желания, понять другое знание, другой вид риска. Нет другой тайны, нет другого чуда. Играть другими смертями или жизнями — бессмысленно. Невозможно забыть даже свои собственные жизнь или смерть.