Прекрасно, что это наш единственный шанс. Но никто не смог бы заставить меня назвать это счастьем. Невозможно быть счастливым без знания.
Я смотрел на звезды, а моя любимая смотрела на меня. Я спросил:
— Ты когда-нибудь мечтаешь, Мирта?
— Да, мечтаю! — ответила она. — Но не жду, что мои мечты осуществятся.
Ее голос вспугнул ночную тишину. Она продолжала:
— У меня нет надежды. Нет страха. Поэтому я свободна, — она прижалась лбом к моему виску, она любила делать это, и это мне нравилось. Она говорила глухим, настойчивым тоном, будто спорила не ради себя, а ради кого-то другого: как будто чья-то безопасность зависела от силы ее убеждения, от того, встретит ли она понимание у меня или у других:
— Я выбрала свою жизнь. Я борюсь со своим телом, использую время, отпущенное мне. Я люблю этот мир, люблю это время и не сдамся вечности.
Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза:
— Любовь моя, если ты тоже перестанешь надеяться, то, возможно, найдешь, что ищешь.
Как обычно, мы проснулись на рассвете, но долго не вставали. Я первым открыл глаза, когда солнце уже было высоко и подумал, что мои друзья очень устали и решил не тревожить их.
Пытаясь не шуметь, я пошел умываться в реку, сожалея, что моя бритва, как и многое другое, утонула, когда мы проходили пороги.
Что-то беспокоило меня, но я не мог понять, что именно. На берегу, эта тревога стала более навязчивой: чего-то не хватало — но чего…
Боже праведный. Я внезапно отбросил от себя одежду, которой вытирался и, как маньяк, побежал на другой конец островка. Наконец я понял, что произошло. Там, где вчера вечером стояли наши два каноэ, не осталось даже следа на песке, ничего.
Я взглянул вверх по реке, глазами обшарил восточный и западный ее берега. Напрасно. Я знал это заранее, и даже не стал доверять, на месте ли наши четыре гребца. Тишина и спокойствие, царившие на островке, свидетельствовали, что их след давно уже простыл. Я проклинал наших исчезнувших гребцов. Но вскоре на меня напал сумасшедший смех, который развеял мое мрачное настроение. Я сказал сам себе:
— Как бы то ни было, всякий знает, что в рай можно попасть только на своих двоих!
Мои друзья еще спали. Я вытащил Мирту из рук Тиео. Она не пошевелилась, но я уже привык к этому! даже в лучшие времена ей нужно было минут десять, чтобы проснуться окончательно. К удивлению, Лауру и Николаса было также трудно поднять. Откуда взялась такая летаргия? даже Тиео с трудом удалось разбудить. Я ее растормошил, чтобы она помогла мне разжечь костер. Заодно мы проверили, что осталось от наших припасов.