— Уфф… Слава тебе Господи, вот теперь все правильно. Молодец Вася! Опять записал себя в летописи, кровопивушка… Свершилось, значит… Так! А это что? Слушайте… Опаньки! Слышите: теперь по-полной началось. Успеть бы нам…
Со стороны Токийского залива раздавался уже не гром отдельных выстрелов и взрывов, а какой-то мрачный разнотонный рев. И с каждым проносящимся за бортом гребнем волны, рев этот становился громче и отчетливей…
— Телеграмма! Три единицы от Безобразова, Всеволод Федорович! Ведут бой…
— Понял…
— Три единицы от Иессена!
— Все, господа. Начали перекрестясь. Как сказал однажды один великий человек: «Наше дело правое, враг будет разбит, Победа будет за нами!» Жаль Степана Осиповича с нами нет. Хотя… Как сказать «нет»? Кабы не он — нас бы тут не было…
Дай Бог — в добрый час…
* * *
После серии мощных взрывов на Форту № 1, в дело вступила артиллерия русского флота. Меньше часа потребовалось русским броненосным эскадрам, чтобы привести к почти полному молчанию грозные береговые батареи на мысе Каннон. Первыми обрушились на них русские крейсера. Маневрируя на высокой скорости, они открыли беспокоящий огонь уже от мыса Миогане, вызвав японских артиллеристов на ответную стрельбу. Определив по залпам и падениям позиции наиболее боеспособных орудий французской системы Шнейдера-Крезо, русские крейсерские отряды быстро пристрелялись и засыпали артиллеристов мыса Каннон шестидюймовыми фугасами и шрапнелями, в течение пятнадцати минут практически подавив поначалу частый ответный огонь.
Японские артиллеристы просто вынуждены были укрыться под бетон капониров, погребов и потерн, так как находиться у пушек в открытых орудийных двориках под градом шрапнели, осколков снарядов, бетона и камней было физически невозможно.
Однако героизм и самопожертвование японцев в бою есть вещи общеизвестные. Игра не шла в одни ворота. Кроме нескольких снарядов среднего калибра попавших в русские корабли, но не причинивших серьезных повреждений (подбитая баковая шестидюймовка на «Памяти Азова», две умолкшие трехдюймовки и разбитый катер на «Олеге» — не в счет), в них за полчаса перестрелки угодили еще 4 240-мм снаряда и 1 270-миллиметровый. Причем три 240-миллиметровых досталось опять-таки «Памяти Азова».
Крейсер под флагом контр-адмирала Бэра был первым русским большим кораблем, миновавшим «огненный» мыс Каннон. Первым он «поймал» и японский снаряд крупного калибра, попавший в основание грот-мачты и срезавший ее как ножом. Кроме того, через десять минут крейсер лишился одного шестидюймового орудия неподбойного борта, фатально поврежденного крупными осколками еще одного такого же снаряда. Погибли и были ранены более тридцати моряков. Третий аналогичный «гостинец» попал в бортовую броню практически под средней трубой. Пояс выдержал попадание фугаса, хотя надводный борт и был изрядно посечен.