Вывалившиеся откуда-то из недр Правления девицы объясняют мне, что Жанна только что ушла с Саульским по делам. И я действительно, поднимаясь на лифте, слышал спускавшийся по этажам голос Юрия Сергеевича, автора "Черного кота". (Хорошо, что не столкнулись нос к носу). Hо Жанна оказалась не та! Та - Жанна Брагинская, я ее давно знаю и мне она ни к чему. Глеб же меня уверял, что есть еще другая Жанна. Девицы меня заверили, что кроме Брагинской, больше Жанн у них нет и что анкетами заведывает не Жанна, а Маша, но она пошла обедать.
Действительно, настенные часы показывали без четверти час. Попал в обеденный перерыв, да и Глеб ввел меня в заблуждение с этими Жаннами. Какая-то дурь вышла - давно так не влипал - как осел, выясняю. Дело получило огласку тайна "вклада" нарушена. Спрашиваю: имеет ли обыкновение Маша-Жанна возвращаться после обеда. Девицы гарантируют ее возврат через час. Ухожу оплеванный.
Дурное начало! Hа уме: вернуться, и больше не встревать в эти икарийско-анкетные игры. Выхожу из подъезда - надо убить целый час. Где? Чем? Как? И пошел я коротать час, для начала присев на скамейку в скверике, что у дома композиторов (как бы двор). Получилось - сел с лицом, обращенным к "союзу", и, по обыкновению, закурил трубку. Рядом, поодаль, на другой скамейке сидели молодые люди (он и она) и тоже курили, но - сигареты. Дым от нашего табака весьма наглядно уносился в сторону дома, стоящего насупротив союзного, т.е. куда-то за мою спину. Итак, сижу курю и они тоже курят, а дым уносится... Hачинает помаленьку дождь покапывать, но сидеть можно. И вдруг из-за спины довольно внятно раздается гневный глас неопределенного полу:
- Ты что, как в Америке? (!)
И после небольшой паузы - снова: - Ишь расселся! Дым-то в окна несет!!
Размышляю - к кому же относится сия грозная филиппика? Ведь они тоже курят, но сказано в единственном числе - значит не им. Значит, помимо дыма, не понравился и курительный прибор тоже, раз сказано "как в Америке". Обладатель гласа, по-видимому, уверен, что только там курят трубки, эти атрибуты капитализма. Стараясь не выдать своим поведением, что реплика обличителя капитализма попала в цель, сохраняю искусственное спокойствие и докуриваю трубку. Глас больше не возникает, но настроение подпорчено. Вот уже и во дворе курить нельзя! Встаю и иду, не поворачиваясь в сторону моего гонителя, всем своим видом демонстрируя, что презираю врага табака. Отойдя подальше, поворачиваю голову, но ни в одном из открытых окон не вижу табакофоба (скрылся мерзавец) и я удаляюсь прочь с чувством, если и не победы, то хотя бы ничьей.