– Я не смогу.
Он мгновенно опустил глаза. Клава видела его низко склоненную голову и руку, которая что-то писала. Она поняла, что он не хотел, чтобы она видела выражение его лица и обдумывал ее ответ. Через пару минут, не отрывая взгляда от бумаг и продолжая писать, он спросил:
– Это ваш окончательный ответ?
– Да. Я не смогу.
– Ты подписываешь себе приговор, – сказал ей внутренний голос. Воображение Клавдии стало рисовать то, что сейчас произойдет… Войдут часовые и куда-то ее уведут, а Ашот с малышом будет ждать, ждать… Сердце ее что-то сжало…
– Вы свободы. идите, – сказал Соловьев. Клавдия не поверила своим ушам. «Это ловушка», – подумала она. – «Я выйду в коридор и меня оттуда уведут», – и продолжала стоять.
– Что же вы стоите? – услышала она насмешливый голос Соловьева. – Вы свободны.
Клавдия повернулась и медленно пошла к выходу. Ей казалось, а может быть это было на самом деле, что за ней наблюдают. идти поспешно, показывать свой страх она не хотела. Слух ее был обострен до предела, она вслушивалась в окружающие ее звуки, боялась шума машины, собьет и все.
Но она уже дошла до сквера, где ее должен был ждать Ашот, а ничего подозрительного не произошло. Клавдия первая увидела Ашота. Он сидел на скамейке как окаменевший, смотрел в одну точку и, видно, тяжелые дума одолевали его. Она почувствовала острую жалость к своему мужу за ту судьбу, которую он несет из-за нее в этой стране. Ашот был так задумчив, что не слышал как она подходила. вдруг ей вспомнилась их встреча в Тегеране во время фильма – начало их любви.
– Это место свободно? – спросила она его.
Ашот скользнул взглядом по стройным ногам, пополневшей фигуре и взглянул в самые прекрасные глаза в мире…
– Клава, ты вернулась? – спросил он каким-то отрешенным голосом.
– Вернулась, – ответила Клавдия и села с ним рядом, она увидела в волосах своего мужа несколько седых волос.
– У тебя появились седые волосы.
– Бог с ними.
Они помолчали. Клавдия отсутствовала всего час. Солнце припекало. Олег, разморившись, уснул в коляске под тенью густой листвы. В сквере никого не было, редкие прохожие гуляли по аллее далеко от них.
– Что им надо было от тебя? – спросил Ашот, придя в себя.
– Предложили мне стать осведомителем.
– А как ты?
– Отказалась.
– И отпустили?
– Как видишь – отпустили. «Вы свободны» – так мне сказали.
– А еще будут вызывать?
– Не знаю.
– Значит, ты смогла сказать им «нет»?
– Если бы я согласилась, все равно была бы плохим осведомителем, – с усмешкой ответила Клавдия.
– Как мы будем жить дальше?
– Вот так и будем жить и ждать, вдруг снова кто-то постучит в дверь, снова вызов, или приедут ночью и заберут… Можно сойти с ума… Я поняла, как они вербуют людей. Сколько таких мужчин и женщин снуют в толпе и выслеживают. Нашлись и такие, кому это даже нравится. Я никому больше доверять не буду, даже собственной сестре. Лидия всегда искала выгоду, сходясь с мужчинами. За Бориса она вышла замуж из-за материального интереса, но со временем поняла, что жена расстрелянного губернатора и ее сын – это опальные люди. Советская власть пришла надолго и нужно искать кандидатуру в мужья среди этих людей. А как говорится «на ловца и зверь бежит». Появляется работник Политиздата, член партии, Михаил Зафран. Между ними любовь с первого взгляда. Он делает ей предложение, она собирается разводиться с мужем. Все прекрасно. А может быть этот Зафран – работник НКВД. В Политиздате их достаточно. И ему дали задание соблазнить Лидию, а через нее вести слежку за Сабуровой и ее сыном, их связями, разговорами. Если за нами следят, то наш визит к жене бывшего губернатора могут рассматривать с политической подоплекой. Завербованные агенты, переброшенные из-за границы – это мы. Ищут связь с людьми, которые недовольны советской властью – это Прасковья Емельяновна и ее сын. Вот так фабрикуются дела. И это все могло бы казаться анекдотом, если бы из-за таких заведенных дел люди не гибли и не садились в тюрьмы. Больше к Сабуровым не пойдем. Это опасно для них.