— Мне пора, — сказал Декстер. Встал, протянул через стол руку. — Сегодня я вернусь поздно, завтра увидимся в суде.
Пальметто крепко стиснул руку адвоката — пронзил ее взглядом и обратился к ней, не поднимая глаз.
— Будь осторожен, — сказал он.
Из конторы Пальметто путь адвоката лежал прямо на восток, в Новый Орлеан. Он знал, в каком направлении двигается, потому что закатное солнце било в зеркало дальнего вида. Декстер поправил его, чтобы лучи не слепили глаза. Через пять минут солнце скатилось ниже, он еще раз отрегулировал зеркало. Вот тут-то он и заметил за собой черный джип «чероки». И машина, и водитель были ему знакомы. Что ему понадобилось? Других машин на шоссе не было. Джип включил фары и пристроился ему в хвост. Декстер видел — водитель подает знаки, чтобы он остановился. Он съехал на обочину, вышел из машины — дверь оставил открытой, двигатель не заглушил. Водитель джипа тоже вышел из машины.
— Что ты…
Декстер увидел в его руке пистолет. Повернулся, метнулся к раскрытой двери своей машины, но поскользнулся на гравии и неловко упал на колени. Преследователь настиг его тут же. Декстер не почувствовал, как пуля вышибла ему мозги.
Тело нашли на следующее утро рядом с машиной: двигатель работал, а радио играло популярный сингл «Ice Ice Baby».
Был октябрь 1990 года.
Свыше двух десятилетий почти никто не вспоминал о гибели Декстера Джессапа. Никто, кроме Боба Пальметто.
Джок Буше напевал про себя «Orange Colored Sky». Для окружного федерального судьи он вполне неплохо подражал Нату Кинг Коулу, любимому певцу своего отца. В последние две недели, после принесения присяги, он пел довольно много. Год выдался долгим, пока в конгрессе тянулись все эти отборочные процедуры, но теперь все закончилось. Он улыбнулся при мысли, что первое его действие как члена федерального органа правосудия, возможно, шло вразрез с законодательством. Он записал поздравительный звонок президента к нему домой. Президент даже правильно поставил ударение в его фамилии: на второй слог. Президент сказал, что он в курсе: прозвище «Джок» судья получил в колледже за успехи в баскетболе, футболе и легкой атлетике. Судья Буше не стал поправлять ошибку президента. Он с удовольствием открыл бы тому истинное происхождение этого прозвища: его отец, потомок каджунов — африканских рабов, когда-то состоявших в услужении у плантаторов-французов, — дал сыну имя Жак. Произнесенное на французский лад, оно звучало почти как «Шок», однако благодаря южному выговору и рано проявившимся у мальчика спортивным талантам превратилось в Джока.