– Да пошёл ты!
Омоновец потрепал его по щеке и добавил:
– Легранский!
Так он знал мою фамилию! И дом, где я живу! Спасибо «Миррикал Дей», сделала своё дело. Теперь все будут думать, что Легранский – сумасшедший миллионер из России. Когда закончу с этим ублюдком, разберусь с газетёнкой. Я их оставлю без штанов, никто не будет оскорблять меня!
– Поехали! – и дверь закрылась.
В машине было душно и тесно. Разгорячённые и возбуждённые джентльмены продолжали свой диалог.
– Да в гробу я тебя видел со своей газетой! – орал репортёр.
– Он оскорбляет меня даже в присутствии органов правопорядка. Да ты в зеркало смотрел, чувырла?
– Нет, скотина, ты от меня так просто не отделаешься!
– Что с ними делать-то будем? – спросил один мент другого.
– Ничего, в отделении посидят, успокоятся.
– В отделении? – переспросил журналист. – Да я его… Я его поставлю на место! Он будет у меня как шёлковый!
– Ты, я смотрю, разошёлся! – вставил мент.
– Не терпится на зону!
– Боюсь, что ты не станешь журналистом года.
– Зато у меня руки чешутся дать тебе по морде! Морда-то у тебя здоровая, харя такая, что… кирпича просит!
Менты засмеялись.
– Может, руку заломать?
– Нет, не надо, пусть пар выпустят.
– А я тебе это устрою!
– Знаешь такое слово – облом?
– А вот твоей газетой ещё мои внуки будут жопу вытирать!
– Ты чего так стараешься? Небось только вчера из психбольницы выписали?
– Ты мне диагноз не ставь!
– Хлебосольный ты наш…
– А ты мне не тычь!
– С таким аналитическим умом надо работать детективом.
Феликс улыбнулся и на минуту замер. Первое, что он подумал, как ты узнал? Вычислил? Нет, догадался. А, к чёрту его…
– Да пошёл ты!
– А вы давно знакомы? – спросил один из ментов и оглянулся.
– Да, – ответил Феликс, – я даже успел узнать столько всего нового о себе.
– Скажу тебе по секрету, ты зря теряешь время. Мне ещё ни одного приличного экземпляра не попадалось.
– Это неслыханно! Чтобы какой-то наглый оборванец…
– Чтоб ты сдох! – не выдержав, заорал Феликс. – Козёл!
– Обезьяна!
– Меня ещё так никто не называл!
– Старый лох!
Вдруг машина резко затормозила.
– Мы что, врезались?
– С говном смешаю! – орал журналист.
– Отставить разговорчики!
Феликс больно ударился головой о потолок и не мог говорить. Всё, что его окружало, как будто плыло куда-то мимо его сознания. Эхо больно отдавалось в ушах.
– Э, ты! Ты чё, помер? Выходи, приехали! – журналюга пнул его ботинком. – Давай, давай, шевели копытами, а то помрёшь, на меня скажут… отвечать…
– А ты не переживай за меня, – с усилием воли, еле переставляя ноги, процедил Феликс.
Если бы не все эти поганые журналюги, был бы я сейчас дома со своей невестой и… Ну, не важно, где бы я сейчас был, зато не ломило бы кости и голова бы не болела, как будто меня и правда кирпичом саданули.